Чадо от профессора

— Если бы не жар, я бы подумала, что ты нарочно симулируешь, — бормочет она недовольно, отстраняясь от меня. Снова поворачивается к плите. — Хотя может ты под дождь без зонта выперся нарочно! На что не пойдёшь ради очередного завоевания!

Тааак. Вот и повод поговорить.

— Марш в кровать, — велит она. — Сейчас завтрак принесу… Ой!

Не даю ей договорить, резко разворачиваю к себе:

— Будешь и дальше избегать меня? — гремит мой голос в тесной кухне.

В первое мгновение Лера явно теряется. Но я вижу, как в ее серых глазах, словно грозовая туча, собирается решимость:

— Да ты вторые сутки живешь в моей квартире! Как же? Избежишь тебя! — выпаливает она. — Я только понять не могу, зачем?! В прошлый раз не наигрался?! Или спор не окончен? Пока что? Что ещё я должна сделать, Кость, чтобы ты выиграл?! Умереть за тебя?!

Словно пощёчину влепила.

— Все не так, Лер.

— А как, Кость?!

— Тебе стоило ещё тогда спросить, я бы все объяснил, и…

— Так я и хотела спросить, да только… Впрочем, неважно! — она бьет по моей руке, что я упёр в столешницу, чтобы удержать ее. — Это все больше не имеет значения!

Приседает и пробирается у меня под рукой. Закатываю глаза и снова ловлю ее за локоть. Поворачиваю к себе и грубо прижимаю ее к стене:

— Нет, важно! Мы поговорим. Теперь я знаю, что произошло. Этот чертов шкаф! Все что ты там услышала… — морщусь, боясь, что она не примет мою искренность, — все правда. Я раньше спорил на студенток. И на тебя поспорил. Но только на катке. Я поцеловал тебя на спор! И все! Мы перестали с Игорем играть в эти идиотские игры, как раз из-за того, что вся эта хрень вынудила нас с ним отправиться в ссылку в Новочек!

Лера хмурится. Но слушает. Даже не пытается перебить. Видимо моя искренность все же привлекла ее внимание.

Я знал. Она всегда меня понимала лучше остальных. А если бы я попытался отвертеться, и сказал, что все что она слышала — враньё, тогда Лера больше никогда не стала бы слушать меня.

— Мы больше не играли, — продолжил я. — И не только потому, что нас наказали за это. Я больше не захотел. Все из-за той серой мышки, что была не в моем вкусе. Которая перевернула мой мир. Ты себе даже представить не можешь, как сложно было осознать, что теперь все по-взрослому. Что все это не игра. И я по-настоящему влюбился.

Ее губки удивленно разомкнулись. Однако в глазах все ещё стояло сомнение. Будто она не верила, что я говорю о ней.

— Ты. Лерочка. Ты сломала беспринципного, эгоистичного профессора, который пользовался студентками, — морщусь от отвращения к самому себе. — Можно сказать, отомстила мне за них всех разом. Я дураком был, признаю. Столько глупостей сделал, — подаюсь вперед и утыкаюсь лбом в ее лоб, продолжая шептать в губы: — И моя серая мышка для меня самая красивая. Не вижу никого кроме тебя. И споры эти дурацкие. И то, что поверил тебе тогда. Вместо того чтобы почуять подвох…

— Заткнитесь уже, Константин Дмитриевич, — бормочет она, прикрывая глаза.

Сама тянется к моим губам. Не могу устоять перед таким соблазном. Прихватываю ее губку зубами. Я так много хочу с ней сейчас сделать. Но сначала необходимо поставить точку.

— Простишь? — шумно выдыхаю в ее рот.

— Если это все в прошлом… — нетерпеливо ловит мои губы своими, льнет к моему телу.

— В прошлом, — между поцелуями вставляю я, — клянусь.

Подхватываю Леру на руки, и она тут же обхватывает мои бёдра ногами.

— Ты горишь, — бормочет она, когда мои губы впиваются в ее шею.

— О, поверь, я чувствую, — усмехаюсь я.

Она тихо хихикает, пытаясь спрятать от меня свою сладкую шейку:

— Я не о том, Кость, — ловит мое лицо ладонями и заглядывает в глаза, пытаясь выглядеть серьезной. — У тебя жар. Надо в кровать лечь.

— Как скажешь, — улыбаюсь я, выходя из кухни со своей бесценной ношей в руках.

Лера снова смеётся, лаская мой слух:

— Ну, Костя!

Войдя в комнату, опускаю ее на расправленную кровать и нависаю сверху:

— Что? Разве я делаю что-то не так? Ты велела в кровать. Я в кровати, — усмехаюсь, стягивая с неё одежду.

— Я имела в виду отлежаться. Поспать. А мне работать надо… Ааа… — выгибается мне навстречу, когда моя рука протискивается между сжатых бёдер.

— Мне необходимы твои целебные поцелуи, — улыбаюсь, спускаясь губами к ее пупку.

— Ты невыносим. Хоть бы позавтракал сначала. Откуда только силы?

— Я вот прямо сейчас. Завтракаю. Мандаринкой. Такой голодный…

— Мандарины — не еда, — усмехается она.

— Теперь в этой семье правила устанавливаю я. Сказал, что хочу тебя на завтрак, значит, лежишь и наслаждаешься.

— Как скажете, Константин Дмитриевич, — Лера снова смеётся, и я чувствую такую легкость.

Все позади. Теперь у меня есть семья.

Однако было что-то, что все ещё не давало покоя. Но понять причин волнения я пока не мог.

Что-то не сходится. Все решилось как-то просто. Неужели достаточно было поговорить? Тогда почему она так легко отказалась от меня тогда? Не попыталась спросить. А вдруг все это было бы ложью? Разве могла она из-за слухов так просто предать нашу любовь?