Чадо от профессора

— Почему ты не предупредил? Да и вообще, нельзя было у него встретиться? Ты же знаешь, что он меня до сих пор недолюбливает… — замолкает, когда отец появляется в дверях.

— Приятного аппетита, — невозмутимо строго говорит он. — Костя, заканчивай, жду в кабинете.

— Да я не голоден, — отодвигаю стул и выхожу из кухни вслед за отцом.

Едва разлепив глаза, нащупываю телефон. Лера так и не перезвонила.

Поднимаюсь с кровати и иду в душ. Пока чищу зубы, успеваю дважды набрать ее номер. Не отвечает.

Начинаю волноваться. Они ведь в порядке? Вроде я не слишком рано. Они уже должны быть в саду.

Быстро одеваюсь и спускаюсь на первый этаж. Соня носится как угорелая, как всегда всюду опаздывая. Темка в прихожей ковыряется с кроссовками.

— И зачем было покупать со шнурками, если некому их завязывать, — бормочу я, опускаясь на присядки перед ребёнком. — Давай эти отложим, и возьмём другие?

— Нет, — возмущается Тема. — Мне эти нравятся!

— Упертый, как мама, — вздыхаю я.

Хорошенько расшнуровываю кроссы. Подхватываю маленькую ножку, и обуваю вредного сорванца. Он подтягивает джинсы, заворожённые наблюдая, как я умело управляюсь со шнурками.

Мой взгляд цепляется за пятно на его щиколотке. Синяк? Где-то я подобное видел. Подтягиваю ногу ребёнка к своему лицу и пристальней вглядываюсь в странные очертания. Будто капелька. Довольно бледна, но все же заметная.

В душу закрадывается подозрение, но все же:

— Сонь, а это что у Темы на ноге? — кричу я.

Она всего на секунду выглядывает из кухни с кружкой кофе, и, спрятавшись обратно, кричит в ответ:

— Так родимое пятно же. Единственное наследство от бессовестного деда!

— У папы такое есть?

— А ты и не в курсе, что у родного отца родимое пятно есть.

— Как-то не было надобности подобным интересоваться, — бормочу я.

Поднимаюсь на ноги и выхожу из дома.

Ранее осеннее солнце, слепит глаза. Щурюсь, проглатывая ком застрявший в горле. Неторопливо подхожу к машине. Усаживаюсь на водительское сиденье.

Моя. Ксюшка моя. Как же так, Лерочка? Почему же не сказала? Сейчас и тогда? Почему не позвонила мне и не высказала в сердцах, какой я козел ей ребёнка заделал, а сам в свою Москву укатил?

Сейчас бы все было по-другому…

Резко трогаюсь с места. Бросаю взгляд на часы. Она сейчас уже должна быть в универе!

Так пара-пара… Какая же у неё сейчас пара? Вытаскиваю телефон, пытаюсь зайти на сайт универа, но тот как назло завис! Сука! Разгоню нахер всех этих деятелей бестолковых!

Подъехав к универу, бросаю машину поперёк парковки и мчусь к корпусу. Лида точно знает, где сейчас моя цель. А если и не знает, то быстро найдёт.

Лестницу пролетаю, едва заметив. Только сердце в горле стучит. Но думаю у этого феномена немного другая причина.

В коридоре на этаже ректората всегда тихо. Поэтому я без труда замечаю стройный силуэт у окна. Сердце опускается в желудок.

Лера.

Она сама ко мне пришла.

С ноги на ногу беспокойно переминается. Кажется нервничает.

Дверь моей приемной отворяется. Оттуда выглядывает моя секретарша. Что-то передаёт Лере и кивает ей.

Лида вновь скрывается за дверью. А я стремительным шагом подхожу к Лере. Становлюсь перед ней, и не успеваю слова вымолвить, когда на меня вдруг поднимается загнанный взгляд серебристых глаз. Веки воспалённые, лицо покрасневшее.

— Кто обидел?! — рычу я, чувствуя, что готов собственными руками любого придушить, кто ей зло причинить вздумал.

Отшатывается от меня. Кладу руки на плечи, и припираю к стенке, рядом со своим кабинетом.

— Отвечай!

— Никто, — сухо отзывается.

Неужели так расстроилась, что я на ночь не пришёл? Не выдерживая больше неведения, спрашиваю прямо в лоб:

— Ксюша… моя дочь? Почему ты не сказала мне? Я же имел право знать! Я бы тогда…

Вижу, как ее глаза в ужасе расширяются. Что за хрень? Что с ней?

— Нет! — вдруг вскрикивает она. — Не твоя! Как у тебя вообще язык повернулся?! Не имел ты ни на что права! Ты нам никто!

Столбенею. Какого черта? Так это опять я причина ее слез? Ну и что я в этот раз натворил? Опять ребусы разгадывать будем?

Черт! Не надо было ее на целую ночь оставлять. Опять, похоже, накрутила себе чего-то.

— Лер, ты чего? — провожу костяшками пальцев по ее розовой щечке. — Это же я. Разве мы не договорились, что все в прошлом…

— Да! В том и дело! Мы договорились, что попробуем, если все в прошлом! Да только ты забыл упомянуть, что сейчас, как и четыре года назад, хочешь сделать из меня свою любовницу! За кого ты меня принимаешь, черт тебя дери?! В твоих глазах моя ценность сравнима с грязью! Мне противно даже рядом с тобой стоять!

Она вдруг вырывается из моих рук и бросается прочь.

Что ещё за чушь?

Позволяю ей уйти, только потому, что чувствую острую необходимость опровергнуть свои догадки, по поводу пребывания Леры в ректорате. Заглядываю в приёмную, стараясь хотя бы дышать ровно. Трясёт всего.

— Вот студенты нынче неопределенные пошли, — начинает сетовать Лида, не успеваю я и вопроса задать: — Поступить не успеют, уже переводиться подавай! Почему это своевременно решать нельзя?

Уже знаю о ком она, но все же выдавливаю:

— Кто?

— Да вот, Сорокина Валерия. Только что приходила.