Чай с лимоном

В баре воцарилась полная тишина. По крайней мере, в моей голове звук пропал полностью. Исчез не только звук, но и люди вокруг, и столы со стульями, и даже стены. Вмиг всё стало чёрным и пустым. Я словно повис в тёмном вакууме космоса, сидя за большим деревянным столом, по другую сторону которого расположились два апостола, и ожидая вынесения мне смертного приговора. Пространство расширилось, раздулось до безграничных размеров, но во всём его нескончаемом объёме была лишь тотальная тишина и пустота. И только одинокая лампа над столом, обрамлённая широким железным плафоном, тускло освещала лица апостолов и кривой деревянный стол с пустыми пивными кружками, создавая для меня картину моего последнего воспоминания. Неожиданно стол начал удаляться, унося всё дальше и дальше от меня финальную сцену моей жизни, а вместе с ней и двух судей, которые так и не вымолвили ни слова, будто специально оставляя мне на века весь груз вины и ответственности за совершённые поступки. Свет начал угасать и вскоре ужался в крохотную яркую точку напротив моего носа, подёргался мелкими колебаниями некоторое время и исчез.

Я дёрнул головой и открыл глаза. Уши наполнились шумом бара, Сергей с Романом всё так же сидели напротив. Железный торшер с одинокой лампой напоминал крышу палатки над головой.

— Ром, закажи мне виски, пожалуйста, — аккуратно произнёс я и медленно сглотнул большой объём слюны, скопившейся во рту.

Глава 25

Почему мне нравился этот бар на Полянке, объяснить сложно. Обслуживание тут было крайне посредственное, еда — стандартная, антураж банальный. Пиво, правда, всегда было свежее и холодное, что для бара — база. В Москве таких баров — тысячи! А уж лучше этого — не меньше сотни. Испокон века в столице можно было найти всё то, чего не водилось в других частях огромной страны. Вечерняя и ночная жизни тут были не менее разнообразны, чем дневная, большинство заведений работало круглосуточно. Но именно в этот бар на Полянке мы бегали с однокурсниками и товарищами по пятницам и субботам, именно тут праздновали основные события жизни, тут пробовали различное пиво и коктейли, тут встречались уже и после окончания института. По привычке.

Сказать откровенно, я всегда был человеком привычки. Мне было комфортнее в привычной атмосфере, в ситуации предсказуемости и определенности, чем в спонтанности и новизне. Я всегда старался класть вещи на одно и то же место, в ресторанах чаще всего заказывал привычные мне блюда, редко экспериментировал с одеждой и никогда не опаздывал.

Бар на Полянке был привычкой. Добрым воспоминанием. Местом, от которого ты ничего не ждал, но всегда был уверен в том, что получишь качественное пиво. Его, кстати, я всегда любил больше любого другого алкоголя. Светлое, фильтрованное. Даже в этом вопросе мои вкусы были классическими и несменяемыми. Иногда, для разнообразия, я мог выпить что-нибудь другое, например, красный эль «Килкенни» или стаут «Гиннесс», но делал это редко, по особому настроению. Крепкий же алкоголь я пил только в чрезвычайных случаях: либо чтобы быстро согреться зимой, либо чтобы быстро напиться.

— Три «Джека» и три «Крушовицы», — произнесла официантка, переставляя кружки с большого подноса нам на стол.

Роман молча подвинул кружки с центра стола поближе к каждому из нас. Затем аналогичным образом он подвинул бокалы с виски. На столешнице остались мокрые следы от посуды. Рисунок напоминал солнце. Или взорвавшуюся гранату с разлетевшимися во все стороны внутренностями.

— Вот такая херня, Лёха, — прервал молчание Сергей. — Но уже ничего не поделаешь, — добавил он, — это всё тоже в истории. В архиве, так сказать. Даже хорошо, что ты подробностей не помнишь.

— Если бы не рассказали, то и не помнил бы, — ответил я, — а теперь как это забыть? Как вообще с этим жить?

— Раньше ведь жил как-то, — парировал Сергей.

— Так раньше не знал, — резко ответил я.

— А что изменилось? — спросил Сергей. — Ситуация же не поменялась? Вот ты узнал и расстроился, а раньше не знал и не расстраивался. Это эмоции, Лёх, это лишнее.

— Лишнее или не лишнее, а из головы просто так не выкинешь, — начал спорить я с Сергеем.

— Ну да, — включился в разговор Роман, — рассказывай! Как Аньку бросить ради карьеры, так в голове ничего не ныло и забывать долго ничего не пришлось.

— Так сам же сказал, что Анька меня захомутала, что мешала развиваться, что любви там особой и не было, поэтому, видимо, и бросил.

— Вот видишь, — обрадовался Роман, — вот ты и разум включил, анализировать события начал, сразу трезвый взгляд появился. Если бы так раньше было, гляди — и не сделал бы предложение шлюхе…

— Перестань её так называть! — огрызнулся я на Романа.

— Ладно, извини, — продолжил он, — проститутке. И бабу с чужими маленькими детьми не приволок бы. Оценил бы ситуацию спокойно, расставил бы приоритеты, почувствовал дальнейший вектор развития, ведь ты бы мог, Лёх! А ты поддался общественному мнению, эмоциям, бабскому влиянию — и вот теперь сидишь тут и переживаешь, словно только сейчас осознал, что сам же насрал в углу.