ЧайфStory

Внутри пафоса еще больше, постный народ шампанским позвякивает; тогда чайфы из бумажек, которые там выдавали, понаделали самолетиков, и когда произносилось: «За мир!» — пускали по залу бумажных голубей. Натурально срывали мероприятие, официальные лица кривились, консул выскакивал в маленький коридорчик и шипел, давясь от хохота: «Great! Как ваши новые русские напрягаются… Yes!».

23 июня 1994 года в парке Вайнера чайфы устроили день именинника, именинником был Шахрин. Построили сцену, на ней декорацию квартиры, мебель притащили, усадили Вову за стол, приходили люди, поздравляли. Веселые бомбардировщики, «Чайф» (без Шахрина), «Агата Кристи», все тихо, без объявлений, для своих. Центр современного искусства преподнес два мешка муки, Вова с ними потом домой тащился, весь устряпался… И было бы ни к чему это частное, в общем-то, мероприятие упоминать, если бы не вышли люди из местного джип-клуба и не объявили, что, по их мнению, должен Шахрин ездить на джипе. И натурально, ключи от машины протягивают. Вот, говорят, «Форд Бронко-2». Только он не здесь, а в Москве стоит, оплачен, нужно забрать. Вова с каким-то постным лицом ключи принял. Он, кажется, чувствовал, что история с джипом просто так не кончится…

Поехали на празднование «25 лет «Машине времени». На Красной площади дождь, но полная площадь народа… Чайфы заказали шаферские ленты «Rock'n'roll forever» для каждого машиниста, каждому по ящику пива… Но не важно. Важно, что Шахрин с женой, которая с ним приехала, все ходили по улицам, высматривали «Форд Бронко-2» — что за машина такая?.. А Вове дали телефон человека, который выведет его на джип, звонил, никак не мог вызвонить… Тем временем празднование машинного юбилея перетекло в запись нового альбома, он назывался…

«Пусть все будет так, как ты захочешь»

«От критиков за этот альбом нам

досталось больше всего».

В. Шахрин

Название — это не строчки из песни, это посвящение Майку. Или от Майка… Шахрин: «Последний раз я видел Майка на фестивале в Череповце за полгода до его смерти. Его, как всегда, старательно поили, привыкли, что Майк должен быть пьян, вот и поили. Но были моменты, когда он был в сознании. С ним приятно было говорить. Я спросил про новые песни, он сказал, что написал пять штук, обещал на следующий день спеть. Но на следующий день он опять был в не очень хорошем состоянии, было ясно, что не сможет ни спеть, ни сыграть, а под рукой была какая-то программка, он на ней написал: «Пусть все будет так, как ты захочешь».

Потом из этих слов появилась песня «Семнадцать лет», потом название альбома. Лето 94-го, Москва, уже знакомая студия SNC, только жили теперь не «У Казаряна», а в гостинице «Маяк». Начали с легкого скандала: «В первый день молодой человек в студии, техник, начинает нас доставать: то не так, это не эдак… — рассказывает Шахрин. — И вечером он меня довел, хотя меня трудно вывести из себя, но тут была просто истерика — за что бы мы ни брались, он говорил, что это неправильно. А ему лет двадцать… Вечером пришел директор студии, я ему пожаловался. Он кивнул, на следующий день мы пришли, а человека нет, уволен. Я думаю, правильно. Это беда наших студий — все тебя учат. На Abbey road на наши вопросы, как писать гитару, как барабаны, нам говорили одно и то же: «Как угодно, законов нет. Как вам нравится»… А на наших студиях тебя сразу начинают учить».

Такая странная история. Но альбом писался с хорошим, светлым настроением, к тому же надвигалось двадцатилетие совместной Шахрина с Бегуновым деятельности, срок серьезный, отсюда, по их мнению, в альбоме легкий ностальгический шарм. Записывали, постоянно вспоминая о школьном ансамбле, хотели, чтобы альбом получился легкий, воздушный.

Впервые в жизни чайфы пытались сотворить некое звуковое витийство, аранжировки со вторыми, третьими планами, амплитуды рассчитывали, искали буддистские колокольчики, ставили микрофоны для стереоэффекта, вокруг них двигались с удалением и определенной скоростью… Записали совсем уж для «Чайфа» безумный номер «Песня рыб», двадцатичетырехсекундный трек «по мотивам» спектакля «Смертельный номер» в театре Табакова. Его очень долго записывали, ставили в зеленом театре на «SNC» микрофон, кричали: «Ту-у», — а эхо отдавало обратно; все без искусственной реверберации, все естественное; и Галанин кричит: «Не ешь, не ешь»…

За легкость им и прилетело… «Фили» решили выпустить сингл, выбрали четыре песни, разослали на радиостанции, пластинка должна была выйти через месяц, но по доброй традиции отъехала к Новому году. О сингле много писали. Исходя из четырех песен, появился термин «Чайф» времен «Пусть все будет»… — легкость до неприличия, лиричность с перебором, «сопли в шоколаде»… Все критики, специализирующиеся на рок-н-ролле, сингл не приняли, и когда вышел альбом, его уже и слушать-то не хотели.