Чайки возвращаются к берегу. Книга 1 — Янтарное море

«В конце мая, вблизи района, где расположена группа, показались войска ЧК, мы называем их «синими». Наша группа акций не проводила, поэтому считаю, что один из передатчиков был запеленгован. Я прекратил передачи и спрятал «сэт» в двухстах метрах от лагеря.

«Синие» стали прочесывать лес в противоположном от нас направлении. Из этого заключаю, что пеленгация была не очень точной. Второго июня в 20.00 постовой заметил «синих» на расстоянии восьмисот метров от лагеря на лесной тропе. Покинули лагерь, а один из нас остался прикрывать отход. Были на расстоянии одного километра от лагеря, когда «синие» обнаружили пустой бункер и открыли по нему огонь из автоматов и пулеметов.

Прикрывавший наш отход отступил немного от лагеря и, когда «синие» были на расстоянии тридцати-сорока метров, открыл по ним огонь из штурмового автомата. По словам прикрывавшего, двое «синих» упали. Еще не знаем, убиты ли они или только ранены. Сам прикрывавший остался невредим и впоследствии присоединился к нам. Сейчас находимся в безопасности и не потеряли ни одного человека.

Эти события затянули переход Петерсона на другое место. Начать работу на «сэте» смогу разве что в конце июня. Убежден, что «синие» оставили в старом лагере и поблизости от него засады и поэтому не могу посылать сейчас за спрятанным имуществом. «Сэт» спрятан очень хорошо, и за его сохранность я спокоен. Кварцы, коды и расписание находятся при мне. Вблизи лагеря, в котором мы сейчас находимся, «синие» в настоящее время не обнаружены, и я надеюсь, что подобных «маневров» больше не будет.

Для прикрытия командир назначил опытного человека с задачей застрелить собаку. Между прочим, прикрывавшим является недавно представленный мною новый радист.

Командир умело руководил отходом и перебазированием. Шлю вам и Силайсу сердечный привет и надеюсь осенью встретиться.

P. S. Пожалуйста, сообщите, с какого числа можете выехать встречать нас, ибо надеюсь, что неудавшуюся встречу можно повторить с лучшим исходом».

Увы, теперь жизнь была поневоле тихой. Хотя рация Петерсона была в лагере, но ее пока что превратили только в приемник для прослушивания «слепых» передач и обычных сообщений радио. Слушали еще музыку, особенно сентиментальную, — всякие любовные песенки и тягучие танцевальные мелодии — и однажды услышали в «слепой» передаче обращение к себе: