Чайки за кормой

Балалайкин занял позицию на бот-деке, и когда судно подошло так близко к берегу, что можно было предметно наблюдать за загорающими топлесс американками, прыгнул в воду. Холодная вода на глубине обожгла его тело и выдавила, как пробку, на поверхность. Отдышавшись, он с остервенением погреб к берегу. На судне его прыжок не заметили, и «Демьян Бедный», бывший «Оушен хоп», продолжил свой путь.

Через полчаса ослабевший Балалайкин почувствовал под ногами земную твердь. На трясущихся ногах он вышел на берег. Это был нудистский пляж. Нудисты загорали, ходили по песку, о чем-то разговаривали, курили и пили пепси-колу. В общем, вели себя непринужденно.

«Из огня да в полымя. Вернее, наоборот», — подумал беглец и побрел в поисках какого-нибудь представителя власти. К нему несколько раз подходили активисты нудистского движения и призывали снять шорты. Миша устало отмахивался. Однако голые не отставали, и ему ничего не оставалось, как полностью раздеться. Поместив шорты и трусы под мышку, он пошел дальше. Но так как нудист он был неопытный, то вскоре, несмотря на усталость, неприкрытость форм представительниц прекрасного пола возымела на него действие. И это стало очевидно. Миша зарделся, как девица, и прикрылся руками. Дальнейший путь он проделал в таком положении. Выйдя на Набережную, он наткнулся на полицейского.

— Сэр, я хотел бы остаться в Соединенных Штатах. Конституцию страны знаю, политику президента одобряю, — выпалил по-английски Балалайкин.

Коп с удивлением осмотрел потенциального мигранта с ног до головы. Его брови взметнулись до предела и фуражка съехала на затылок. Полицейский брезгливо попятился назад.

— Факин гей! — сказал он и торопливо сел в машину.

— Идиот, — тихо промолвил Михаил.

Он отошел в сторону и надел на себя имеющиеся вещи.

Полицейский вызвал по рации подкрепление. Приехавшие тактично арестовали Балалайкина и отвезли в отделение. Полчаса Миша доказывал, что он не «голубой», потом еще полчаса уговаривал оставить его в стране победившей демократии.

— Сейчас у вас демократическая страна. Лет пять назад мы бы могли дать вам гражданство, и то при условии, если бы вы были противником режима. Или если бы вы были человеком с нетрадиционной сексуальной ориентацией, — вещал старший коп.

— Я должен сделать заявление: я — «голубой», — с готовностью сообщил Михаил.

— Уже поздно. Сейчас полицейский катер отвезет вас на ваше судно. Мы им сообщили, что вы у нас. Танкер ждет в пяти милях отсюда.

Услышав о танкере, Миша бросился к выходу, сбив по дороге двух полицейских. Но, врезавшись в огромного негра-копа, отскочил на полметра, обмяк и опустился на пол. Его подняли, одели наручники и повезли на катер. Со скоростью молнии полицейское судно доставило беглеца на борт «Демьяна Бедного». Сдав Михаила под роспись капитану, копы сели в катер и умчались назад.

— Ну что тебя, на цепь, что ли, сажать?! — ревел Николаич.

— Всё равно убегу, — сквозь зубы проговорил Балалайкин.

Глава 33

«Демьяну Бедному», бывшей «Океанской надежде», удалось беспрепятственно покинуть территориальные воды Соединенных Штатов. Брумбель и не догадывался, что это произошло не благодаря его ловкой комбинации с названиями, а лишь потому, что японцы случайно нашли свой груз. Судно весело резало килем воды Атлантики. На корме возле брашпиля стояли Олег и Вадим и беседовали.

— Погода — то, что надо! — с позитива начал Скала.

Вадик молча плюнул за борт, видимо, не согласный с заключением товарища.

— Еще пару месяцев — и домой поедем, — пытаясь расшевелить товарища, продолжил Олег.

— «Пару месяцев», «пару месяцев», — передразнил механик, — ты контракт-то читал? Полтора-два месяца могут сверх срока добавить и нас не спросят. Как зависнем в этом море на года, тогда порадуешься!

— Это почему так?! — возмутился Бугаев.

— Капиталисты, — коротко ответил Вадик и неожиданно добавил: — Не-е-е, я люблю море!

Скала с сочувствием посмотрел на Сочинцева и сказал:

— И мне домой охота. Говорят, Панамский канал пройдем и в Папуа — Новую Гвинею пойдем. А вот потом… — Он сделал, как мог, театральную паузу и изрек: — А потом — в Россию!

— Это кто тебе сказал? — насторожился Вадим.

— Андрюха. А ему Николаич говорил.

Настроение Сочинцева поднималось, как планка в секторе для прыжков с шестом.

— Это хорошо! А то эта вся палитра народов мира мне порядком поднадоела.

— Да и я как-то больше русских люблю, — согласился Скала.

Вадик, попирая морские традиции, присел на кнехт. За кормой стая чаек с криками гналась за пароходом.

— Надо будет коку сказать, чтобы хлеба им, что ли, кинул.

Погревшись еще немного на солнце, моряки разошлись. Олег пошел на бот-дек наращивать и без того нехилую мышечную массу, а Вадик спустился в машинное отделение.

К створам Панамского канала «Демьян Бедный» подошел рано утром. Приняли на борт лоцмана и малыми ходами пошли по каналу.