Чайковский

Сама Александра Андреевна, насколько нам известно, никакими припадками не страдала и вообще не считалась нервной особой. В отличие от мужа, она не была сентиментальной и доверчивой. Добрая, но строгая и скупая на ласку – такая характеристика будет верной. «Когда сорокалетний человек по взаимной любви женится на молодой девушке,^[4] то естественно ожидать полного подчинения жены вступающему в тень старости мужу, – пишет Модест Ильич о родителях. – Здесь было наоборот. Мягкосердечный, несмотря на годы увлекающийся, как юноша, доверчивый и слегка расточительный, И. П. совершенно подчинился во всем, что не касалось его служебных обязанностей, без памяти любившей его жене, которой природный такт и уважение к своему супругу помогали делать это так, что внешним образом, для посторонних, ее влияние не было заметно; но в семье все, трепеща перед нею, не страха, а любви ради, в отношении к главе семейства тоже питали огромную любовь, но с оттенком собратства. Для домашних нужно было совершить поступок в самом деле предосудительный, чтобы И. П., изменяя своей обычной ласковости и приветливости, вышел из себя, и тогда, хоть и на короткое время, но он, как это бывает с очень мягкими людьми, становился грозен. Наоборот, нужно было очень много, чтобы заставить А. А. выйти из обычно холодно-строгого отношения к окружающим и вызвать ласку, и тогда не было пределов счастья лица, удостоившегося ее».

«Трепеща перед нею, не страха, а любви ради», – замечательное выражение, не так ли? Петр Ильич дал матери более емкую характеристику: «Она была превосходная, умная и страстно любившая своих детей женщина».

Александра Андреевна рано потеряла мать. С 1819 по 1829 год она воспитывалась в Училище женских сирот, учрежденном для дочерей офицеров, погибших в Отечественной войне 1812 года. Возможно, вам приходилось слышать о Женском патриотическом институте. Так сиротское училище стало называться с 1827 года. Получается, что Александра Андреевна поступила в училище, а закончила институт. Изменение названия не меняло ничего, кроме самого названия – учебная программа оставалась той же самой, и вообще женские институты Российской империи были не высшими учебными заведениями, а учебными заведениями для женщин благородного происхождения – почувствуйте разницу. Термин «институт» просто показался более удобным, чем «училище» или «пансион».

Модест Ильич пишет о том, что Александра Андреевна «играла на фортепиано и очень мило пела» и что «в общекультурном отношении она превосходила своего мужа если не по сумме знаний, то по умственным стремлениям и потребностям». Также известно, что в молодости Александра Андреевна играла на арфе.

Ставим еще одну галочку – «у матери великого композитора были некоторые музыкальные способности, не более того».

Делаем вывод: происхождение музыкального таланта Петра Ильича наследственностью объяснить невозможно.

Ну и ладно, ведь происхождение не так важно, как сам талант… Как сам талант и внимание к нему со стороны родителей. Искру таланта так легко погасить! К счастью, с Петром Ильичом этого не случилось.

В мае 1838 года у Ильи Петровича и Александры Андреевны родился сын Николай. А двумя годами позже – 25 апреля (7 мая)^[5] 1840 года – сын Петр. Известно, что явился он на свет слабеньким, но, к счастью, выжил. Всего же у супругов было шестеро детей. За Петром последовала Александра (1842), после нее родился Ипполит (1843), а последними стали близнецы Анатолий и Модест (1850). А еще у Петра Ильича была старшая сестра Зинаида, дочь Ильи Петровича от первого брака.

Давайте «раздадим всем сестрам по серьгам», то есть дадим характеристики братьев и сестер нашего героя, чтобы дальше сосредоточиться исключительно на нем.

Николай был красивым, спортивным, успешным. Он отлично учился и был превосходным пианистом. Старшим братьям принято подражать, и, вне всякого сомнения, Петр Ильич в детстве подражал Николаю. Но затем жизнь развела их, чтобы соединить уже после кончины Петра Ильича, когда Николай Ильич стал помогать Модесту Ильичу в деле увековечения памяти их гениального брата. Окончив Горный институт, Николай Ильич посвятил себя железнодорожному делу, дослужился на этом поприще до действительного статского советника и в 1887 году вышел в отставку. Умер он в 1911 году.