Чайковский. Старое и новое

К этим печальным событиям добавилась вскоре еще одна беда. Старшая дочь Таня к 15 годам стала совершенной красавицей. Способная девочка, с детства проявившая себя в музыке, она хорошо играла на фортепиано, рукодельничала и вообще обладала всеми достоинствами, каких только можно было пожелать. И вдруг стали проявляться черты весьма неприятного свойства. Прежде всего характер пошел не в желанную сторону. Природная строптивость, стремление к утверждению своих далеко не всегда добродетельных интересов, чему способствовало снисходительное воспитание и слепая любовь родителей к своему первенцу, сказались в переломном возрасте. Таня стала ярко краситься, одеваться в невообразимо яркие и неприличные одежды. Начались разлады с матерью. Петр Ильич пытался что-то сделать, чтобы поправить отношения, однако его попытки ни к чему не привели. Это его огорчило неимоверно; он очень любил Таню, и ему было горько видеть первые трещины в счастье столь дорогой для него семьи. Еще больше он переживал за сестру, которой наблюдать все эти перерождения ребенка было просто ужасно.

Но это бы еще было не так страшно и все же поправимо. Дальше пошло совсем плохо. За Таней ухаживало много молодых, людей; она, несомненно, привлекала к себе внимание. Казалось, что среди ее поклонников она ни на ком не могла остановить свой выбор, пока не появился на сцене уже не очень молодой помещик, кажется из Орловской губернии, Кошкаров, о котором вообще мало что было известно. Большого удовольствия от этого сватовства Танины родители не испытали, но саму Таню увлекли чувства этого пожившего жениха. Кошкаров же как появился, так и исчез. Это не столь значительное событие, разумеется, оставило свой след в Таниной жизни. В начале 1880 года за Таней стал ухаживать молодой князь Трубецкой. Трубецкому было нельзя тотчас же жениться, на что было много причин: сдача офицерских экзаменов, отсутствие средств и прочие затруднения. К весне 1881 года картина стала проясняться, и наконец состоялась долгожданная помолвка. Все, казалось, налаживалось самым лучшим образом, и даже бедность родителей Трубецкого уже перестала казаться Давыдовым таким уж серьезным недостатком в этом браке. Они радовались, что молодые люди нашли себя и становящаяся несносной Таня, вступив в жизнь, переменится к лучшему. Не прошло и двух недель после помолвки, как молодой князь заявился к Тане совершенно пьяный, наговорил ей много оскорбительных слов, и Таня ему отказала. Эта история убийственно подействовала на Александру Ильиничну, которая и без того весь год промучилась со своей болезнью. Для Тани это был также тяжелый удар. Петр Ильич, по его словам, был повергнут в жесточайшее уныние.

Случившаяся беда пошла развиваться и далее. Александра Ильинична для облегчения своего состояния при ужасных болях впрыскивала себе по предписанию врача морфий. Известно, что это средство независимо от желания человека входит в привычку и потому, как'всякий наркотик, несет в себе огромную опасность. Но для столь болезненной женщины, какой стала во второй половине восьмидесятых годов сестра Петра Ильича, это все-таки было каким-то спасением. Весь ужас состоял в том, что к морфию приобщилась и юная Таня. Как видно, и в те времена далеко не все благополучно обстояло с этим злом. Таня впрыскивала себе большие дозы наркотика, потом ей становилось дурно, и она кричала ужасным криком, пока не засыпала. И это стало повторяться все чаще и чаще. Как писал Петр Ильич, "здоровая девушка из бесхарактерности, из каприза, на зло себе и окружающим добровольно губит себя, подобно пьянице, пьющему запоем"101. Так оно и было в действительности, и Танины капризы вместе с болезнями Александры Ильиничны постепенно создавали в семье угрюмую, тяжелую обстановку. Некоторым утешением было лишь то, что в период особенно трудных выходок Тани Александру Ильиничну удалось отправить лечиться за границу, и она не слышала самых страшных ее истерик. Зато их приходилось слышать Петру Ильичу, который в это нелегкое для семьи время находился в Каменке и уехал оттуда только в конце октября 1881 года.