Чайковский в Петербурге

Театры он называл «бесовскими радованиями», а всех актрис Рахилями, по имени знаменитой французской актрисы Рашель. Кстати, воспитанников училища если и водили в театр, то чаще всего в Михайловский, где играла французская труппа. Впрочем, бывали они и в балете, и в Александринке.

В те годы очень скрашивала жизнь Чайковского музыка, которой уже тогда он отдавал много времени. Учившийся с ним А. Михайлов вспоминал: «Всегда задумчивый, чем‑то озабоченный, с легкой обворожительной улыбкой появлялся он среди нас в курточке с засученными рукавами и целые часы проводил за роялем в музыкальной комнате. Играл он превосходно…»

Об этих часах вспоминал его друг Алексей Апухтин[1] в стихотворении, написанном значительно позже и посвященном Чайковскому:

Ты помнишь, как, забившись в «музыкальной»,
Забыв Училище и мир,
Мечтали мы о славе идеальной,
Искусство было наш кумир…
И жизнь для нас была обвеяна мечтами…

Никто, однако, кроме, может быть, одного Апухтина, не видел в Чайковском будущего великого композитора. Его товарищ В. Герард говорил: «Я отлично помню, как после спевок в Белой зале по уходе руководителя хора Ломакина Петр Ильич садился за фисгармонию и фантазировал на задаваемые нами темы (конечно, большею частью из модных опер). Нас это забавляло, но не внушало никаких надежд на его славу в будущем».

Другой приятель, Ф. Маслов, вспоминал: «В музыкальном отношении Чайковский, конечно, занимал первое место, но серьезного участия к своему призванию ни в ком из товарищей не находил. Их забавляли только музыкальные фокусы, которые он показывал, угадывая тональности и играя на фортепиано с закрытой полотенцем клавиатурой и проч.».

Илья Петрович, обращавший большое внимание на музыкальное развитие сына, в 1855 году пригласил ему учителя, известного пианиста Кюндингера. Занятия с ним, впрочем, длились не так долго (до 1858 года), — учитель не нашел в своем ученике больших способностей.

Уроки музыки проходили раз в неделю, по воскресеньям. Кюндингер так вспоминал о них: «В виртуозном отношении за три года моих занятий успехи были не особенно значительны, вероятно, потому, что Чайковскому некогда было нужным образом упражняться. Очень часто мы кончали урок игрою в четыре руки, после я оставался завтракать в семействе Чайковских (причем, помню большое общество барышень), и затем мы вместе шли в университетские концерты».

Эти концерты играли большую роль в жизни и в музыкальном развитии петербургской молодежи.

Будущий соученик Петра Ильича по консерватории В. В. Бессель, в течение трех сезонов принимавший участие в них, так рассказывал об этом:

«Концерты существовали несколько лет под официальным названием: «Музыкальные упражнения студентов Спб. университета» под управлением известного в то время виолончелиста–виртуоза и дирижера Карла Шуберта. Они поддерживались главным образом энергичным заступником их, инспектором студентов А. И. Фицтум фон Экштадтом, человеком образованным и серьезным любителем музыки.

Будучи сам недурным альтистом, он собирал у себя… по пятницам весь музыкальный мир столицы для занятия музыкой, камерной по преимуществу. Эти «пятничные» гости и были зерном того оркестра, который при участии некоторого числа студентов университета и другой учащейся молодежи, а равно и нескольких выдающихся артистов, по приглашению, и их учеников, исполнял по воскресеньям от часу до трех симфоническую музыку. Оркестр этот разрастался до весьма солидных размеров — до пятидесяти и более участвующих, и, будучи под управлением опытного руководителя, справлялся прекрасно со своей задачей».

И, как всегда, темпераментно об этих концертах вспоминал их постоянный участник А. Г. Рубинштейн:

«Играли по воскресеньям, брали за вход по рублю, и места пустого не было в актовом зале университета. В оркестре всякая была братия… И как вспомнишь теперь, удивляешься: как это возможно было за этакие вещи деньги брать. Публика валила! Шли нередко через Неву пешком целые толпы! Только давай! И верите ли, дело шло как‑то само собой, шло как по маслу: уж очень много любви и усилия клали участники в эти концерты!»

Молодой еще тогда А. Рубинштейн был близким другом К. Шуберта. Он часто играл в университетских концертах, а иногда и дирижировал оркестром и аккомпанировал певцам.

Заметное влияние на музыкальное развитие Чайковского оказывала его тетка, сестра его матери, — Екатерина Андреевна, жившая в Косом переулке против училища. Он часто бывал у нее и много часов проводил с нею за роялем. Так они проиграли вместе не раз «Дон–Жуана» Моцарта.

Это была не просто любимая с детства Чайковским опера, это было произведение, сыгравшее большую роль в его жизни.

Много лет спустя он написал о нем знаменательные слова: «Музыка „Дон–Жуана” была первой музыкой, произведшей на меня потрясающее впечатление. Она возбудила во мне святой восторг, принесший впоследствии плоды… Тем, что я посвятил свою жизнь музыке, я обязан Моцарту».