Чайлдфри (СИ)

Она каждой клеточкой тела ощущала свою принадлежность этому едва знакомому мужчине, она сливалась с ним и текла сквозь его кожу, и то, что между ними происходило, казалось происходит не впервые, а длится уже целую вечность. С Климом творилось то же самое, она точно знала, потому что каждое его движение, каждая ласка, каждый поцелуй были именно такими, как надо ей и когда надо. Никто никогда не чувствовал ее так как он, ничего в мире не было более гармоничного и правильного, чем переплетение их тел, они словно приклеились и не могли оторваться друг от друга…

…Еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Да уж, знатно она нагородила и нафантазировала себе, правда не надолго, ровно до тех самых пор, пока не пролилось отрезвляющим душем вальяжное «Я снял девочку в «Саламандре».

В груди снова сдавило, Катя опомнилась и обнаружила, что сидит, уставившись в потухший экран монитора, на нее внимательно смотрят черные глаза, а идеально очерченные губы что-то говорят. Те самые губы, вкус которых она до сих пор помнит, и которые не оставили на ее теле ни одного неисследованного сантиметра.

— Прости, я не услышала, что ты сказал? — во рту было вязко, будто она набила его жевательными резинками.

— Рабочий день окончен, ты все проспала, Екатерина Дмитриевна, — уголки губ поползли вверх, но глаза по-прежнему оставались предельно серьезными. Аверин встал и подал ей руку, — и теперь мы можем поговорить. Предлагаю поужинать.

Катя ответила таким же серьезным взглядом, они молча разглядывали друг друга некоторое время, а потом вдруг стало совершенно очевидно, что он вовсе не стал для нее «после», а так и остался в «до». Она не пойдет с ним ужинать ни сегодня, ни завтра, ни через месяц. И не потому что не хочет, хочет, желает всей душой. И телом. Вот только ей нужно бежать домой, потому что там Ваня и Матвей, они ждут ее, они так трогательно радутся, когда она возвращается с работы!

Пока для малышей она еще Катя, но Матвейка уже иногда зовет ее мамой, и Ваня два раза назвал. Конечно, один раз можно попросить Людмилу Григорьевну посидеть с малышами, но как скоро это надоест Климу?

«Подумай хорошо, детка, ты ставишь большой жирный крест на своей личной жизни. Ты молодая, тебе своих рожать надо. А мы им хороших родителей подыщем, не переживай», — говорила Галина Николаевна из области, и Катя даже соглашалась, но потом представляла, как у нее забирают близнецов, и сердце начинало рваться на части. Ей несколько раз даже во сне приснилось, и она, проснувшись, в себя прийти не могла.

На маму давно не было никакой надежды, та с трудом приходила в себя после инсульта, с которым ее увезли прямо с похорон дочери, так что чем больше Катя всматривалась в красивое мужское лицо, нависшее над ней, тем больше убеждалась в том, что никаких отношений у них с Авериным нет и быть не может. А если учесть, что они тепер сотрудники, то вообще…

Оставалось теперь каким-то образом донести это до Аверина. Катя вздохнула и встала, проигнорировав протянутую руку. Ей лучше не прикасаться к нему, кто знает, что на этот раз сработает катализатором. Клим приподнял бровь, но ничего не сказал, пропустил Катю вперед и пошел следом.

Глава 4

Клим не отставал ни на шаг, и Катя чувствовала себя как под конвоем, но держался он на расстоянии и руки в ход не пускал, что служило весьма сомнительным утешением. Многие успели их увидеть вдвоем, и Катя могла дословно пересказать, что говорилось им вслед особо ярыми представительницами фан-зоны Аверина.

— Какую кухню ты предпочитаешь?  — спросил тот, лишь только они вышли из здания, где офис «Мегаполис Инвеста» занимал три этажа.

«Свою. Десять квадратных метров». Но вслух она сказала, конечно же, другое:

— Клим, я не пойду с тобой ужинать, я спешу домой, а по дороге мне еще нужно зайти в супермаркет. У меня есть полчаса, максимум сорок минут, если тебе неудобно разговаривать здесь, вон там есть приличная кофейня,  — и, не услышав возражений, направилась в указанную сторону.

Они выбрали самый дальний столик у окна, и Клим не успел даже как следует усесться, как Катя первой атаковала в лоб:

— Говори, что тебе от меня нужно, и я побегу.

Сказать, что ей удалось его удивить, это ничего не сказать, Аверин уставился на Катерину с таким видом, будто у нее по всему телу распустились диковинные цветы. Он молчал минуты две, а то и три, и все это время Катя терпеливо ждала. Наконец Аверин родил:

— Я вообще-то спросить хотел, почему ты сбежала, ведь у нас, как мне показалось, все прошло хорошо? Или нет?

— Просто отлично, — подтвердила Катя, — мне все понравилось.

Клим поерзал и заговорил уже менее уверенно.

— Тогда почему? И почему ты назвалась Алисой?

— Это первое, что пришло в голову. Честно? Я решила, что ты соврал, и ты не Клим, а, к примеру, Сигизмунд, — покаянно призналась Катерина и поспешно добавила,  — прости.

Клим оторопело ее рассматривал.

— Хорошо, допустим. А сбежала зачем?

— Я не сбегала. Просто проснулась, поняла, что выспалась, вызвала такси и уехала.

— В разорванном платье и босиком?  — скептически поднял бровь Аверин.