Чайлдфри

Кровь ударила в голову, и сейчас Катя точно так же вцепилась, ведь оттолкнуть его было невозможно просто никак. И Аверин не мог оторваться, у него тоже перед глазами встала их сумасшедшая ночь, Катя точно это знала. Потому что оба застонали, утонув в поцелуе и даже не пытаясь сдержаться. Тогда они чуть не сломали ту взлетную полосу, которая была у Клима вместо кровати…

— Мама, — детский возглас выдернул обоих из полубезумного забытья, и когда она вскинула на Клима помутневший взор, у того глаза были, как у пьяного. Он и выглядел пьяным и даже пошатывался.

В дверном проеме оба ее ребенка настороженно рассматривали свою непутевую новоявленную мать, что поспешно поправляла стянутое с плеч платье, а очнувшийся Клим пробовал пальцем прикушенную нижнюю губу.

— Извини, я не хотела… — пробормотала она, уворачиваясь, но цепкая рука обхватила запястье, и Клим уперся лбом ей в затылок.

— Ты правда веришь, что сможешь долго брыкаться? — от его дыхания шел жар, и Катя на полном серьезе испугалась, что у нее сейчас загорятся волосы.

«Точно пьяный, у него и язык заплетается…»

— Я подожду, Катя, еще недолго подожду. Но запомни, что бы ни случилось, где бы ты ни была, по итогу ты будешь со мной, поняла? Ты и твои дети, — Клим оттолкнулся от нее, хлопнул дверью и сбежал вниз по ступенькам.

Когда за окном взревел мотор, а потом раздался визг трущихся об асфальт шин, она от всей души посочувствовала Ламборджини, который уж точно ни в чем не был виноват, и на котором теперь больше всего отрывался Аверин.

Все воскресенье Катя подсознательно ждала Клима, вздрагивала от каждого шороха и с надеждой бросалась к двери. Вывела малышей кататься на велосипедах, а сама только и думала, как хорошо было бы, если бы он вдруг сейчас явился — самой тащить на себе велосипеды, а потом управлять ними одновременно было очень неудобно.

Она совсем выбилась из сил, и даже разозлилась в какой-то момент на Аверина, именно тогда ей показалось, что из-за поворота вывернул и тут же скрылся знакомый космолет-Ламборджини. Но нет, показалось.

Вернулись домой, и Катя снова его ждала, его самого или звонка, или сообщения — ну хоть чего-то. И все это время на ней жарким огнем горели поцелуи Клима. Две ночи подряд ей снились эти поцелуи и то, как он заламывал ей руки, как стягивал с плеч платье, как съезжал по шее вниз к ключицам и снова возвращался обратно.

Катя с ужасом понимала, что не позови ее тогда дети, она бы даже не подумала останавливаться, наоборот, ее руки уже были под его футболкой, а вот почему он так действует на нее, она не понимала. Как будто Аверин обладает особой способностью играючи разжижать мозг и отсекать волю, подчиняя ее себе и своим желаниям. Полностью, кстати, совпадающим с Катиными.

Из-за этих снов она совсем не выспалась и приплелась на работу с покрасневшими глазами. Там ее окончательно добил Клим, едва кивнувший небрежно и так беззастенчиво флиртовавший на кухне с Кариной из юридического отдела, что Катя еле сдержалась, чтобы не опрокинуть чашку с кофе на его искрящуюся самодовольную физиономию. Сдержало исключительно нежелание прослыть истеричкой и бешеной стервой, да и Каринка была ни при чем, ясно же, что весь этот театр одного актера предназначался лично ей.

Она подчеркнуто приветливо поздоровалась с сотрудницей, подчеркнуто проигнорировала адресованную ей лучезарную улыбку и направилась к себе, стараясь не расплескать кофе. Оставалась слабая надежда, что он увяжется следом, но и та не оправдалась, и Катя, устроившись с чашкой на своем рабочем месте вдруг подмала, а что, если Аверину просто надоело?

Поигрался в заботливого друга, принес детям подарки, убил на них целый выходной, получил от ворот поворот и понял, что такой вариант для него слишком энерго- и трудозатратный? Вполне может быть, а она уже напридумывала себе…

«Где бы ты ни была, по итогу ты будешь со мной, ты и твои дети»… Он так говорил.

«И что? Ты ему  тоже сказала, чтобы он не приходил, вот он послушался и больше не приходит. Довольна? Чего теперь ноешь?»

Катя пила кофе, без конца терла глаза, снова пила кофе, и где-то после пятой чашки к обеду у нее начались глюки — в кресле напротив материализовался Аверин.

— Что-то с детьми? — спросил он таким участливым тоном, что Катя не выдержала и рассмеялась.

— Слушай, Клим, сделай попроще лицо, а то я подумаю, что ты в самом деле волнуешься.

Аверин помолчал, а потом и себе растянул губы в довольной улыбке:

— Раз все здоровы, так и быть, решу, что ты не могла уснуть, томясь по мне и страдая от неутоленной страсти. И ругая свою глупую принципиальность.

От такой наглости Катя дар речи потеряла, и пока собиралась с мыслями и приходила в себя, Клима уже и след простыл, оставив легкий аромат его парфюма, смешанного с чуть уловимым запахом табака, а значит Аверин снова курил, хоть торжественно обещал Зиминой окончательно завязать, чтобы подать ей хороший пример.