Чайная на Малберри-стрит

Когда уже ночью Милли и Джек ушли из кафе с упаковкой кексов и тридцатью фунтами за беспокойство, Пенни еще долго сидела в зале. Она не чувствовала себя одинокой. Это было ее кафе, и она забрала его назад. Она разведется с Дэниелом как можно скорее. Деньги ее не волнуют. Она возьмет в долг, переделает чайную и начнет все сначала. Мэри Чистюля, их уборщица, поможет ей. Пенни может нанять еще работников. При первой же встрече она обо всем расскажет Ричарду. А сегодня она очень устала.

Наверху в шкафчике стояла бутылка бренди, подарок от Милли на прошлое Рождество. Пенни пошла на второй этаж и открыла ее. Она налила в стакан хорошую порцию и устроилась у окна, рассматривая электрические гирлянды на улице. Ей захотелось есть, но даже мысль о том, чтобы приготовить себе еду, была ей отвратительна. Она позвонила в индийский ресторан, где готовили на вынос, и сделала заказ.

В пятом часу утра, наполненная бренди, карри и невыплаканными слезами, она уснула на диване.

Глава 40 Конец эпохи

Комната была пуста, но свет по-прежнему горел. Возле двери ожидали переезда деревянные ящики. На каминной полке стояли стеклянные банки с льняным маслом и скипидаром. На полу валялись порванные «Желтые страницы», а на журнальном столике осталась пустая бутылка из- под джина.

На рейке для картин висело красивое, расшитое бисером платье, а рядом на полу примостились туфли на высоких каблуках.

Электронные часы на музыкальном центре показывали пять утра.

У окна в гостиной стояла рождественская елка, украшенная старинными шариками с блошиного рынка и симпатичной мигающей электрической гирляндой из комиссионки. На фоне мрачной, тесной комнаты елка казалась согревающим душу красочным пятном, и именно поэтому Бренда забыла ее выключить. Кроме того, она забыла выключить маленький переносной обогреватель. Уходя тем вечером из дому, она думала только о том, что на следующий день на ее выставку в Голуэе, как знать, может быть, заглянет какая-нибудь знаменитая особа…

Но шнур старого удлинителя давно отработал свое. И он страшно перегрелся, потому что работал всю ночь, заставляя мигать лампочки на елке и питая обогреватель.

Тоненькая струйка дыма пробилась из треснувшей розетки на стене, а затем крошечная, красная искорка сверкнула на изношенном шнуре удлинителя.

Огонь занимался медленно. Сначала загорелся потрепанный каминный коврик, а потом вытертый ковер под ним. Маленькие грациозные огоньки пламени продвигались еле- еле, с трудом находя подпитку. Но когда они добрались до брошенных у камина, пропитанных скипидаром тряпок, то сразу воспряли. Время на дисплее музыкального центра исчезло. Щелчок — и потухла гирлянда. Языки пламени принялись за обои, пробираясь вверх по стенам, поджигая и испепеляя на своем пути эскизы Бренды и все ее убогое имущество.

Красивое серебристо-голубое платье под натиском стихии соскользнуло с обитой поролоном вешалки и исчезло, вспыхнув напоследок снопом искр. Дешевый диван и деревянный журнальный столик загорелись в считанные минуты, и густой черный дым заполнил тесную квартирку. Деревянные ящики у двери всего на минуту-другую защитили уложенные в них картины, но затем рассыпались и отдали свое содержимое на растерзание адскому огню. Все до одной картины сгорели. Тысячи и тысячи вдохновенных мазков, штрихов и прикосновений Бренды были уничтожены за несколько секунд. Ее драгоценные альбомы с рисунками, графитовые карандаши, компакт-диски Плейсибо» и «Радиохед». Все, что делало Бренду тем, кем она была. Последней жертвой бушующего пламени оказался ее мольберт. Треснули стекла в окнах. Когда в гостиной обрушился пол, огонь проделал дыру в стене, и дым стал вползать в квартиру Пенни.

Пенни спала на диване, свернувшись калачиком, прикрытая только своей старой кофтой. Не подозревая о происходящем, она видела во сне большой загородный дом с белыми диванами, толстыми коврами и голубыми льняными шторами.

В этот самый момент Дэниел спешил по улице. Ему показалось, что он забыл выключить печь. Как только ему в голову пришла эта мысль, он потерял всякий сон и отправился на Малберри-стрит предупредить Пенни и, может быть, даже поговорить с ней, попытаться все объяснить. Увидев огонь, он бросился бежать. Квартира по соседству была вся охвачена пламенем. Он ничем уже не мог им помочь. Он забарабанил в дверь, но ни эта сумасшедшая, художница Бренда Браун, ни другие жильцы не подавали никаких признаков жизни. Он похолодел от страха, когда увидел дым из окна собственной гостиной. Он достал связку ключей и начал судорожно совать в замок то один, то другой, однако почему-то замок не отпирался.

— Будь ты проклята, Милли Мортимер! — крикнул он, почуяв, что и тут не обошлось без Милли.

Он толкнул дверь и даже попытался высадить ее плечом, но двойные засовы надежно защищали ее. Он стучал и звонил, звонил в дверь. Он выбил бы окна, если бы их не закрыли ставнями.

— Пенни, Пенни, проснись! — кричал он.

Но она спала крепким-крепким, пьяным

сном и не слышала его. Она не пошевельнулась, даже когда дым подобрался к ней вплотную.