Чайная на Малберри-стрит

Двадцать четыре года, не ребенок, размышляла мать, пора бы подумать о серьезных заработках. Сама миссис Браун получала гораздо больше, чем Бренда за свои полотна, покупая и перепродавая старый хлам. Насколько ей было известно, ее дочь не продала пока что ни одной картины.

— В конце концов, деньги есть деньги, а тут у тебя не мешало бы навести порядок, — поучительно заметила миссис Браун, споткнувшись о маленькую картину под названием «В ожидании любви».

Когда мать приходила в гости, Бренде оставалось лишь тяжко вздыхать да удивляться, как у ее родителей, фанатов Элвиса, которые за всю свою жизнь не смогли выбраться в мало-мальски приличный музей, могла появиться такая замечательная и талантливая художница, как она. Да еще в Белфасте! Добро бы в Донеголе или в Дублине. Вот где надо было бы родиться, вот где настоящая жизнь. Там жив кельтский дух и первозданная природа «гостеприимного края». Недаром Джеймс Джойс и вся эта братия писали там стихи в пропахших табаком и портером барах. Интересно, Боно и Эния добились бы успеха, если бы они родились в Богом забытой деревушке в графстве Тирон? Или если бы их назвали какими-нибудь дурацкими именами, например Мейзи Хегарти или Фрэнсис Магрорти?

С другой стороны, кто не знает Лайэма Нисона? Он родом из городка Баллимена, где-то неподалеку от Белфаста. Бренда сама там не была и не могла бы показать его на карте. Все же, несмотря на заурядное имя и малообещающее начало, Лайэм Нисон сумел стать всемирно известным актером. (На каждое правило найдется исключение.) Бренда подумала, что хорошо бы как-нибудь съездить в Баллимену посмотреть, есть ли в местном муниципалитете выставка, посвященная Лайэму Нисону, или мемориальная доска на доме, в котором прошло его детство. Возможно, если она отправится в Баллимену и пройдется по улицам, по которым когда-то ходил он, частичка его удачи и харизмы перейдет к ней. Бренда была суеверной, в голове ее роились сотни причудливых идей и представлений.

Она была твердо уверена, что невыразительное имя и неудачное место рождения мешали ей по-настоящему проявить себя. Любой художник с благозвучной фамилией, которому довелось родиться в правильном месте, мог дать сто очков вперед таким, как Бренда Браун. Прошло два года с тех пор, как она закончила колледж; уже два года она создает свои великие произведения о любви и утрате, мире и войне, жизни и смерти. По большей части о смерти, если точно. Она неделями трудилась над каждой картиной, корпела над каждой деталью, смешивала на палитре сотни различных оттенков синего. А когда картина была закончена, дни напролет придумывала для нее запоминающееся название. И что же? Галереи не проявляли ни малейшего интереса. Все без исключения галереи на севере одна за другой отклонили ее работы. Нет в мире справедливости!

Бренда теперь уже не замечала пятен краски на своей одежде. Обдумывая новую картину, она беспрерывно бормотала что-то себе под нос.

Удел художника — одиночество. Девушки в ее возрасте мечтают о выгодных браках или романах с сомнительными мужчинами, заграничных путешествиях, модных машинах, дорогих квартирах, богатстве и карьере. Им и в голову не приходит все то, над чем бедная Бренда билась с утра до вечера. Она часами в полном одиночестве просиживала в своей крошечной квартирке, раздумывая о том, как непросто все устроено в этом мире. Взять хотя бы людей. Вот если бы Винсент ван Гог жил в наши дни, думала она, сидел бы он на антидепрессантах и продавал бы свои картины за бешеные деньги. Или его картины сегодня в такой цене только потому, что он вышел в чистое поле и выстрелил себе прямо в грудь? Бренде, конечно, хотелось славы, но идти к ней таким путем — это чересчур.

Или, скажем, если бы миром управляли поэты и художники, а не политики, стал бы мир от этого лучше? Или хуже? Или наша планета обречена вечно страдать от голода и войн?

Есть ли Бог на свете? Если есть, почему не прекратит все эти мучения? И вообще, почему Бог не женщина?

Странно, но никто из сверстников Бренды не разделял ее печали по поводу непонятной и саморазрушительной природы человека. Некоторые из тех, с кем она вместе училась в колледже, вообще обходили ее стороной. Завидев ее, они тут же исчезали в ближайшем магазине.