Чайная роза

Мысль о старом друге заставила Родди ощутить глубокую печаль, но он счел за благо ее скрыть. Не стоило вызывать у Фионы болезненные воспоминания и портить день долгожданной встречи. Она пришла к ним в гости, и Грейс приготовила хороший английский обед — ростбиф и йоркширский пудинг со всем, что к нему полагается. Когда Родди открыл ей дверь, начались слезы и смех. Они с Грейс не верили, что можно так измениться. Но Фиона не корчила из себя леди. Она не позволила Родди взять ее шляпу, а Грейс налить ей чаю, пока не обняла и не расцеловала обоих. Кучер, который ее привез, носил в дом пакет за пакетом, на каждом из которых значилось название того или иного шикарного нью-йоркского магазина. Грейс она привезла красивую шляпу и пару рубиновых сережек, Родди — пару золотых запонок, а детям — девятилетнему Патрику, семилетней Эмили, четырехлетнему Родди-младшему и годовалому Стивену — достались игрушки, настольные игры и сладости.

За чаем в гостиной и обедом в столовой они говорили о том, что случилось за эти десять лет. Родди и Грейс рассказывали о своей жизни, о его продвижении по службе, а Фиона поведала о своей. Закончив повествование, она немного помолчала, а потом добавила:

— Есть одна вещь, о которой я вам никогда не говорила. О причине нашего с Сими внезапного отъезда. Я прошу у вас прощения. У обоих. — Родди видел, что эти слова дались ей нелегко. Он хотел сменить тему, но Фиона не позволила. — Нет, дядя Родди, я расскажу. Это не давало мне покоя десять лет. Я очень переживала из-за того, что убежала, не сообщив куда и не поблагодарив за все, что вы для меня сделали. Но у меня была причина. Причина, о которой теперь можно… нет, нужно рассказать. — Она обвела взглядом лица Родди, Грейс и детей. — Но не здесь.

— Фиона, может быть, вы с Родди немного прогуляетесь? — предложила Грейс. — За это время я уберу со стола и помою посуду, а вы поговорите. Когда вернетесь, примемся за десерт.

Родди и Фиона вышли из дома и отправились в ближайший парк. Июльский день подходил к концу, но солнце было теплым, а небо — безоблачным.

— Нет ничего прекраснее английского лета, правда? — сказала Фиона, любуясь цветущим люпином. — Раньше я этого не замечала. Уайтчепл ужасен в любое время года. Но сегодня я каталась верхом в Гайд-парке и думала, что никогда не видела такой красоты.

Родди согласился. Он слушал болтовню Фионы о погоде, цветах, Лондоне и гадал, почему она говорит обо всем, кроме того, за чем они сюда пришли. Может быть, дело в Джо? Он намеренно не упоминал имя этого парня; если Фиона захочет, то начнет разговор сама. Или речь пойдет о деньгах, которые она, по словам Шихана, якобы украла у Бертона? Ясно одно: девочка медлит, потому что эта история продолжает причинять ей боль. Сам Родди считал, что такие вещи нужно делать как можно быстрее. Вроде повязки на ране. Дерг — и готово.

— Детка, ты что-то хотела мне рассказать, — напомнил он.

Фиона кивнула, посмотрела прямо перед собой, крепко стиснула зубы, потом повернулась, и Родди увидел перед собой совсем другое лицо. В синих глазах стояла смесь скорби и гнева. Нет, не гнева. Лютой ненависти. Такого он не ждал. Когда Фиона жила у Родди, он видел в этих глазах горе. И беспомощность. Но не ненависть.

— Всё, дядя Родди. Я не знала, как начать. Набиралась храбрости.

— Фиона, детка, может, не стоит ворошить прошлое?

— Стоит. Хотела бы не ворошить, но не могу. — Она показала на ближайшую скамью. — Давай сядем. — Как только они сели, Фиона начала рассказ. То, что так долго таилось в душе, вырвалось наружу. Когда она закончила, Родди согнулся пополам так, словно получил удар в живот. — Прости, дядя Родди. Прости, пожалуйста, — тихо сказала Фиона, взяв его за руку.

Прошло некоторое время, прежде чем О’Меара обрел голос.

— Почему ты не рассказала об этом раньше? — наконец спросил он. — Почему не пришла ко мне вместо того, чтобы бежать? Мы могли бы их арестовать.

Фиона покачала головой:

— Нет, дядя Родди. Я думала об этом. Свидетелей не было. Моим обвинениям никто не поверил бы. И опасность грозила мне, а не Бертону.

— Я бы защитил тебя. Обеспечил тебе безопасность.

— Как? — мягко спросила она. — Стоял бы рядом со мной круглые сутки до самой смерти? Стоило бы тебе уйти на работу, в паб или к Грейс, как Шихан тут же нанес бы удар. Мне грозила опасность, и я не хотела подвергать ей тебя и Грейс. Я должна была бежать. И сделала лучшее — и единственное, — что пришло мне в голову.

Родди кивнул. Он мог представить себе, какой напуганной и беззащитной она себя чувствовала. Падди. Убит. Он наклонил голову и заплакал. Десять с лишним лет он считал, что его друг погиб в результате несчастного случая. Это было тяжело. Но такое! Лишиться лучшего друга из-за человеческой алчности… Немыслимо. Он плакал долго, а потом словно окаменел.

Когда Фиона окликнула его, О’Меара поднял голову и вытер слезы.