Чайная роза

Тут Джек вынимает свой пистолет
И грозно им в воздухе машет…

Скрипнули петли задней калитки, после чего Фиона услышала гордый финал:

А это ты видел, презренный шериф?
Разбойники в плен не сдаются!

— Па! — прошипела она, выйдя на темный двор. — Не шуми, иначе ты разбудишь весь дом! Входи скорей!

— Прочь, негодяи! — проревел Падди.

— Па! Тише! — Фиона вернулась на кухню, поставила на стол лампу, наполнила чайник и разгребла угли, тлевшие под каминной решеткой.

Падди вошел на кухню и смущенно улыбнулся.

— Похоже, я слегка перебрал, Фи.

— Вижу. Проходи и садись. Я поставила чайник. Может быть, хочешь тост? Тебе нужно чем-нибудь набить живот.

— Да, неплохо бы.

Падди сел у камина, вытянул ноги и закрыл глаза.

Фиона достала из буфета буханку, отрезала толстый ломоть и нацепила его на вилку с длинной ручкой.

— Держи, па, — сказала она, толкнув задремавшего отца. — Только не урони тост в огонь.

Вода закипела. Фиона заварила чай, взяла стул и принесла его к камину. Отец с дочерью по-дружески сидели у огня и молчали. Фиона грела ноги, а Падди жарил тост на угольях.

Фиона искоса смотрела на отца и улыбалась. Если бы мать и Родди не спали, она не стала бы затыкать ему рот. Ей нравилось, когда отец пел. Его голос был одним из ее самых ранних воспоминаний. Именно отец, а не мать пела ей колыбельные. Падди пел по пути с работы и из пивной; его голос был слышен с улицы. Если по вечерам отец был дома, чинил обувь или вырезал игрушки для Сими, то неизменно пел на кухне. Сколько раз она засыпала по вечерам, завернувшись в одеяло и прислушиваясь к этому голосу? Не сосчитать.

— Ну что, детка? — спросил Падди с полным ртом. — Рассказать тебе новости?

— Какие новости?

— Думаешь, я — все та же старая речная крыса, с которой ты по вечерам пьешь чай?

— Нет? А с кем же я теперь пью чай?

— С новым председателем ассоциации рабочих Уоппинга.

Фиона широко раскрыла глаза:

— Па, ты шутишь?

— Нисколько.

— Когда это случилось?

Падди вытер рот тыльной стороной руки:

— Сегодня вечером. В пивной. Перед собранием я немного поговорил с Беном Тиллетом. Точнее, тогда я еще не знал, что это Тиллет, но, должно быть, ему понравились мои слова, потому что он предложил мне возглавить местное отделение тред-юниона.

У Фионы засияли глаза.

— Вот здорово! Значит, мой па стал начальством? Я горжусь тобой! — Она захихикала. — Когда об этом услышит ма, она упадет в обморок! Отец Диген говорит, что тред-юнионисты — это кучка безбожных социалистов. Теперь у тебя появятся рога и хвост. Ей придется проводить за чтением молитв вдвое больше времени.

Падди засмеялся:

— Еще бы Диген говорил по-другому! Уильям Бертон дал ему сотню фунтов на ремонт крыши.

— А что тебе придется делать?

— Убеждать народ вступать в тред-юнион. Регулярно проводить собрания и собирать взносы. И ходить на встречи с Тиллетом и другими профсоюзными лидерами. — Он отхлебнул из кружки, а потом продолжил: — Может быть, мне даже удастся убедить собственную дочь вступить в тред-юнион.

— Ох, па, — вздохнула Фиона. — Не начинай все сначала. Ты знаешь, что я хочу только одного: отложить пару монет на собственный магазин. На взносы ничего не останется.

— Для начала ты можешь ходить на собрания. За это платить не надо…

— Па, — прервала Фиона, решив подавить поползновения отца в зародыше, — я не собираюсь всю жизнь быть фабричной работницей. Помнишь, что ты говорил нам с Чарли, когда мы были маленькими? «У каждого человека должна быть мечта. Если вы перестаете мечтать, то можете смело идти к гробовщику, вы уже покойники». Да, тред-юнион — твоя мечта, которая для тебя много значит. А моя мечта — магазин, и она значит для меня все. У тебя своя дорога, а у меня своя. Ты согласен?

Падди долго смотрел на дочь, а потом положил ладонь на ее руку.

— Ладно, упрямица… Чай еще остался?

— Ага. — Фиона снова наполнила отцовскую кружку и с облегчением вздохнула, решив, что спор окончен. — Ах да, мы же получили письмо от дяди Майкла! — весело воскликнула она. — Тетя Молли ждет ребенка. Он пишет, что дела в магазине идут хорошо. Хочешь почитать?

— Утром, Фи. Сейчас я малость окосел.

— Нью-Йорк — это здорово, — сказала Фиона, думая о своем американском дяде, его жене и их уютном маленьком магазине. Дядя Майкл прислал им свою фотографию на фоне магазина с вывеской «БАКАЛЕЯ МИСТЕРА ФИННЕГАНА». Мысль о том, что ее родственник является владельцем собственного магазина, грела ей душу. Может быть, это у них в крови? — Как ты думаешь, могу я ему написать и спросить, как руководить магазином? — спросила она.

— Конечно можешь. Он будет польщен. И пришлет тебе письмо на двадцати страницах. Нашего Майкла хлебом не корми, дай кого-нибудь поучить.