Чайный клипер

На невысоком угоре — крытые сараи. Ближе к берегу уложены рядами под открытым небом бочки со смолой. Весь берег заполнен ими. О сваи пристани, о борта двух пузатых морских карбасов с голыми мачтами бились мелкие волны. Под берегом, на отмели — лодки горожан.

Больших парусников у причалов не было видно, и Егор совсем было упал духом, но тут же повеселел, когда поглядел на реку: напротив пристани на порядочном отдалении, на глубине стоял на якоре барк[21].

От него к берегу направлялся шестивесельный вельбот[22] с двумя матросами. Один греб, другой сидел у руля. Вельбот плыл медленно, потому что работал веслами только один человек.

От города к пристани спускались, размахивая руками и громко переговариваясь не по-русски, шестеро моряков. Впереди шел высокий мужчина в плаще и широкополой шляпе, с трубкой в зубах. Он на ходу вынимал трубку изо рта, сплевывал в сторону и опять совал ее в рот. За ним — матросы в форменках и крепких башмаках.

«Иноземцы — подумал Егор. — А что ежели попроситься к ним на корабль? Уж с ними-то наверняка дед не встречался».

Матросы столпились на пристани в нетерпеливом ожидании. Высокий в плаще выбил о каблук пепел из трубки и упрятал ее в карман. Неожиданно все принялись хохотать…

Егор подошел к ним, снял шапку. Высокий, тот, что носил плащ и шляпу, спросил:

— Что хочет сказать рашен юнга?

Егор посмотрел на иноземца. Лицо у него было чуть опухшее, измятое, голос хриплый, точно с похмелья. Оно и было так — с похмелья. Всю ночь матросы провели в увеселительном заведении, отводя душу перед отплытием домой.

— Хочу спросить, не возьмете ли меня к вам на корабль матросом?

Иноземцы переглянулись. Высокий переспросил:

— К нам? Матроз?

— Да, да — закивал Егор.

— Юнга море хотеть?

— Хочу плавать. Вы — англичане? В Англию бы с вами пошел…

— Твой хотеть Инглэнд?[23] — спросил опять моряк в плаще. — Юнга знай паруса? Работай паруса мог?

— Я знаю парусное дело, — сказал Егор.

Англичане, сбившись в круг, стали советоваться, поглядывая на Егора. Он слышал отрывистые фразы и часто повторяемое «кэптэн, кэптэн…»[24] Наконец высокий моряк сказал:

— Вэри вэлл[25].

Один из матросов подошел к Егору и вдруг облапил его своими дюжими ручищами со спины, пытаясь повалить на причал. Матросы захохотали. Егор устоял на ногах, вывернулся и сунул моряку кулаком в живот. Англичанин скорчился и притворно заохал, прижав руки к животу. Остальные опять принялись хохотать, посматривая на Егора уже одобрительно. Матрос выпрямился и похлопал его по плечу. Это было совсем непонятно Егору: «То дерется, то по плечу хлопает, как своего приятеля». Высокий сказал:

— Это испытай твой сила.

— «Ага, испытывают, — крепок ли я, есть ли силенка», — догадался Егор.

— Вэри вэлл! — повторил высокий. — Будем барк ехай вельбот.

Как ни хотелось Егору уйти в море, сердце у него все же екнуло. Он был и рад тому, что наконец-то удалось осуществить задуманное, и к этой радости примешивалась тоска: ведь теперь ему придется расстаться с Архангельском, с Соломбалой, с родными и уйти неизвестно куда не с русскими моряками, а с иноземцами, не зная ни языка, ни обычаев чужой страны… Уйти, может быть, надолго…

Но раздумывать не приходилось. Моряки уже садились в вельбот, подваливший к пристани. Высокий, взяв Егора за локоть, повелительно указал глазами вниз, и Егор легко спрыгнул в шлюпку. Моряк в плаще сел последним и опять стал набивать трубку, а остальные взялись за весла.

Рулевой развернул вельбот носом к кораблю.

«Прощай, Архангельской город, прощайте, дедушко, маменька и Катя!» — с грустью подумал Егор и стал смотреть вперед.

Вскоре вельбот подошел к высокому смоленому борту парусника.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Когда в иностранном порту из-за недостатка матросов в команду брали моряка без вида на жительство и без визы на выезд из страны, то его обычно прятали от глаз таможенников и пограничной стражи где-нибудь в укромном месте на корабле. Прием испытанный и, пожалуй, такой же древний, как история мореплавания. Капитан словно бы играл с таможенниками в кошки-мышки. Он, конечно, знал, что если у него на борту обнаружится человек без роду, без племени, таможенники прикажут высадить его. Прятал человека отнюдь не капитан, а его подчиненные. Так что если уж пограничный надзор нашел бы его, капитан мог бы отговориться: «Знать ничего не знаю, ведать не ведаю», — хотя и все знал и ведал по своей должности.