Чака

Старый Синда недаром провел вечер и ночь в краале Эси-Клебени — ему удалось перекинуться словечком-другим с нужными людьми. Веселый бражник Мудли хитер и властолюбив. Прекрасно сознавая, что близится конец его владычеству, он устраивает одну пирушку за другой и не дает простодушному и жадному до развлечений Сензангаконе передышки. Об этом, уже не стесняясь, болтали в краале. А наутро Синда окончательно убедился в справедливости слухов.

Когда посланцев э-лангени привели к дому вождя, Синда после обычных приветствий коротко изложил суть дела.

— У Нанди будет ребенок. Он ваш, и место ему в краале зулу, — хмуро закончил он свою речь.

Сензангакона, рослый, хмельной и красивый, глупо ухмылялся, выжидающе поглядывая на Мудли, как будто ради этого толстого пьяницы проделал Синда столь далекое путешествие.

И действительно, нарушая освященный традициями предков порядок, вместо вождя заговорил Мудли:

— Зачем пришли вы к нам и просите скот? Разве люди э-лангени обеднели до того, что уже не могут прокормить своих женщин? Сын моего брата, Сензангакона — вождь людей зулу, чтит законы предков, и ему незачем брать себе в жены девушку, родственную гвабе. Зачем же ты, Синда, старый воин, ходишь как нерадивый пастух и ищешь скот в чужих краалях?

Пять юных спутников Синды с любопытством глазели по сторонам. В толпе, собравшейся у дома вождя, слышались хихиканье и перешептывания. Назвать собеседника по имени — оскорбление. Синда облизал внезапно пересохшие губы. Воину не пристало вступать в перебранку, а свои копья и палицу он оставил на месте ночлега в знак мирных целей.

Ободренный смехом слушателей, Мудли продолжал:

— Ты говоришь, что Нанди ждет ребенка? Девушки всегда чего-нибудь ждут — подарка, праздника, жениха, а кое-где бывает, что и ребенка — и дивиться тут нечему. Но ты еще утверждаешь, что сын моего брата и вождь людей зулу потерял голову и позабыл о сдержанности. Это невозможно! Иди и скажи пославшим тебя, что в лоно девушки просто забрался жук!..

Нет, Синда не ослышался — он так и сказал: и-чака, то есть жук. Люди э-лангени прекрасно понимают наречие зулу — оно ведь почти ничем не отличается от их собственного.

Синда выжидающе посмотрел на Сензангакону, ведь тот здесь вождь, и это из-за него пришли сюда посланцы э-лангени, но Сензангакона не сводил восхищенного взгляда со своего красноречивого дядюшки.

— Хорошо, Мудли, — сказал Синда. Обращаться в присутствии вождя к его подданным, да еще называть их при этом по имени, было тоже нарушением вековых порядков, но разве в этом краале считаются с приличиями? — Духи предков не оставят Нанди, дочь Мфунды, и, если у нее родится сын, мы наречем его Чакой — Жуком. С этим именем он всю жизнь будет помнить о тебе. Идемте, — кивнул он сопровождающим его воинам, и они все вместе, так и не произнеся принятых прощальных слов, направились к воротам крааля сквозь медленно расступающуюся толпу…

Да, духи леса зло подшутили над людьми э-лангени!

В далекие годы юности Синды все обстояло бы иначе. Кто посмел бы отказать в брачном подарке внучке могущественного Кондло! Не пятерку юнцов и немощного старика, а добрую сотню отборных воинов послал бы вождь к краалю обидчика. И сейчас на месте богатого крааля Сензангаконы гиены вырывали бы друг у друга падаль, а загон И-Нгуга, крааля Нанди, пополнился бы тучным скотом зулу.

Синда споткнулся — это, вероятно, тоже подстроили духи леса — ведь в открытом вельде корни не торчат на тропах людей. Боль в ушибленном пальце прервала ход его мыслей, и он оглядел наконец своих спутников. Пятеро юных воинов легко шагали за своим предводителем, но на лицах их Синда не прочел ничего, кроме желания поскорее выбраться из этих гиблых мест.

Лес вскоре кончился, и все вздохнули с облегчением. Один из воинов даже затянул было песенку, но Синда так взглянул на него, что тот сразу же виновато умолк — посланцам, несущим дурные вести, не пристало горланить веселые песни…

Для ночлега выбрали место под огромным деревом, одиноко возвышающимся над холмистой равниной. Юноши разложили костер, а Синда опять погрузился в свои невеселые думы.

Нанди пока что носит девичий наряд и украшения, подобающие девушке, но скоро она станет матерью, а матери следует ходить в наряде и украшениях замужней женщины — ведь с рождением ребенка амулеты девушки теряют свою силу, а женщина без амулетов — страшная угроза для всего крааля! Злые духи получают над ней полную власть, более того — она, и сама того не подозревая, может наслать на крааль злых духов, и этому не помешают ни жертвы, ни заклинания.

До сих пор духи предков хранили крааль И-Нгуга от подобной напасти, но теперь, кто его знает, как вое это может кончиться. Давно, когда Синда был еще совсем мальчишкой и ему впервые доверили присматривать на пастбище за скотом, пришлось ему услышать рассказ о женщине без амулетов. Давно это было, задолго до рождения Нанди…