Читаем Чахотка полностью

- Люди должны умирать по-человечески, а не как крысы...

- В России к этому не привыкать.

- Hо чем они-то, больные, виноваты?

- А чем виноваты еще неинфицированные? Hе больные...

Конев закашлялся. Мигачев подозрительно посмотрел на него.

- Да, да... и я тоже. Стадия 1А. Вся Россия больна, или почти вся... уж поверьте... от чахотки не спастись. Миллионов сто больны, из сто пятидесяти... А если уничтожать, так уж всех поголовно... всю Россию...

- Если все так как вы говорите, то... эпидемию уже не остановить... Я - с вами, в СЛУ у меня - вся семья... Раньше надо было уничтожать, раньше...

9

"Таймс"

Россия - проклятая страна, но и страна великая. После известного побега из специального лечебного учреждения, вызвавшего резонанс мировой общественности, и вынудивший мир воспрепятствовать всеми возможными способами бегству заболевших из страны, в России не осталось ни одного человека не пораженного чахоткой... Казалось бы, Россия - обречена. Однако, болезнь, унеся миллионы жизней, внезапно пошла на спад... Hа сегодняшней день регистрируется не более ста смертей на каждую тысячу человек, что может считаться вполне допустимым.

Кстати, несколько случаев чахотки зарегистрировано во всех развитых мировых странах. Между тем средство против чахотки до сих пор не найдено.

10

- За государственную измену суд Российской Федерации, приговаривает гражданина Конева Сергея Александровича к 15 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература
Император Единства
Император Единства

Бывший военный летчик и глава крупного медиахолдинга из 2015 года переносится в тело брата Николая Второго – великого князя Михаила Александровича в самый разгар Февральской революции. Спасая свою жизнь, вынужден принять корону Российской империи. И тут началось… Мятежи, заговоры, покушения. Интриги, подставы, закулисье мира. Большая Игра и Игроки. Многоуровневые события, каждый слой которых открывает читателю новые, подчас неожиданные подробности событий, часто скрытые от глаз простого обывателя. Итак, «на дворе» конец 1917 года. Революции не случилось. Османская империя разгромлена, Проливы взяты, «возрождена историческая Ромея» со столицей в Константинополе, и наш попаданец стал императором Имперского Единства России и Ромеи, стал мужем итальянской принцессы Иоланды Савойской. Первая мировая война идет к своему финалу, однако финал этот совсем иной, чем в реальной истории. И военная катастрофа при Моонзунде вовсе не означает, что Германия войну проиграла. Всё только начинается…

Владимир Викторович Бабкин , Владимир Марков-Бабкин

Фантастика / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Социально-психологическая фантастика / Историческая фантастика
Живи, Донбасс!
Живи, Донбасс!

Никакая, даже самая необузданная фантазия, не в состоянии предвидеть многое из того, что для Донбасса стало реальностью. Разбитый артиллерией новой войны памятник героям Великой отечественной, войны предыдущей, после которой, казалось, никогда не начнется следующая. Объявление «Вход с оружием запрещен» на дверях Художественного музея и действующая Детская железная дорога в 30 минутах от линии разграничения. Настоящая фантастика — это повседневная жизнь Донбасса, когда упорный фермер с улицы Стратонавтов в четвертый раз восстанавливает разрушенный артиллерией забор, в прифронтовом городе проходит фестиваль косплея, билеты в Оперу проданы на два месяца вперед. Символ стойкости окруженного Ленинграда — знаменитые трамваи, которые снова пустили на седьмом месяце блокады, и здесь стали мощной психологической поддержкой для горожан.«А Город сражается по-своему — иллюминацией, чистыми улицами, живой музыкой…»

Дмитрий Николаевич Байкалов , Иван Сергеевич Наумов , Михаил Юрьевич Тырин , Михаил Юрьевич Харитонов , Сергей Юрьевич Волков

Социально-психологическая фантастика