Чан Кайши

Следуя курсу Сталина, направленному на захват в подходящий момент власти в Гоминьдане, китайские коммунисты приняли эти требования. В противном случае им надо было бы выйти из Гоминьдана, но это похоронило бы все надежды Москвы на превращение ГМД в «народную (рабоче-крестьянскую) партию». Московские руководители и ЦК КПК были к тому же введены в заблуждение довольно искусным маневрированием Чан Кайши. Через некоторое время после переворота он ограничил деятельность не только коммунистов, но и правых гоминьдановцев. В Вампу Чан распустил и коммунистический «Союз молодых воинов», и гоминьдановское «Общество по изучению суньят-сенизма», а некоторых правых сместил со своих постов. В конце мая он даже арестовал одного из наиболее ярых сторонников исключения КПК из ГМД — начальника Полицейского управления Кантона У Течэна. Главный информатор Москвы Бородин расценил все это как конкретное проявление «бессилия» правой группировки. Бородин даже считал, что «резолюции пленума Ц<ИЖ <ГМД> о коммунистах нанесли правым больший ущерб, чем коммунистам». «Будь Сунь жив, он бы тоже принял определенные меры для ограничения деятельности КПК», — откровенно сказал Бородин члену ЦИК КПК Чжан Готао.

После пленума Чан Кайши постепенно сосредоточил в своих руках все нити власти: возглавил Военный комитет национального правительства, отдел военных кадров ЦИК Гоминьдана, стал главнокомандующим Национально-революционной армией, то есть генералиссимусом, а в начале июля 1926-го — даже председателем нового высшего органа — Политического совета ЦИК, объединившего функции Политического и Постоянного комитетов. После отставки Ван Цзинвэя обязанности председателя Политкомитета исполнял Тань Янькай, ставший также главой национального правительства, а председателя Постоянного комитета — «цикада» Чжан, но теперь они уступили свои посты Чан Кайши. Тот, правда, попросил «цикаду» Чжана на время Северного похода исполнять его обязанности в партии.

Таким образом, в первой половине 1926 года Чан, которому было всего 38 лет, казалось, установил полный контроль над партией и армией. По иронии судьбы победу в борьбе за наследие Сунь Ятсена обеспечили ему коминтерновские работники в Южном Китае, с 1924 года делавшие все, чтобы сначала укрепить школу Вампу и позиции ее начальника, которого ошибочно считали левым (Бородин, Блюхер), а затем спровоцировать его на конфликт (Кисанька, Рогачев). В итоге, опираясь на большинство курсантов и занявших командные должности в Национально-революционной армии выпускников школы, Чан смог не только победить своих соперников в ГМД (Чэнь Цзюнмина, Сюй Чунчжи, Ван Цзинвэя и др.), но и ограничить влияние советских советников, китайских коммунистов и левых гоминьдановцев. Выпускники же Вампу составили ядро вооруженных сил ГМД, начав превращаться в наиболее мощную внутрипартийную организацию Гоминьдана.

Северный поход и раскол Гоминьдана

21 мая 1926 года ЦИК Гоминьдана опубликовал Манифест о положении в стране, объявив о начале в самое ближайшее время Северного похода, того самого, о котором столько лет мечтал Сунь Ятсен. 5 июня Чан Кайши был утвержден командующим войсками этого похода. Общая численность войск составляла на тот момент около 100 тысяч солдат и офицеров.

Объективным союзником Национально-революционной армии (НРА) в Северном Китае была Националистическая армия (150 тысяч штыков) — ее командующий Фэн Юй-сян заявил, как мы помним, о поддержке Сунь Ятсена еще в октябре 1924 года. Однако в апреле 1926 года он потерпел крупнейшее поражение от северных милитаристов, после чего в начале мая выехал вместе с семьей в Советский Союз — вести переговоры о расширении советской военной помощи и «ожидать развития событий в Китае». В Москве, на второй день приезда, Фэн Юйсян вступил в члены Гоминьдана, объявив об этом перед саркофагом Ленина. Но Фэн, конечно, не мог оказать реальную помощь Чан Кайши, пока не вернулся в Китай в середине сентября 1926 года.

Тем не менее в начале июля 1926 года Северный поход стал реальностью. По словам очевидца, поход «поднял революционный дух ГМД».