Читаем Чапаев полностью

Высылайте скорее пополнение, так как в некоторых полках всего осталось по 500 штыков. Здесь свирепствует сильный тиф, что уносит из рядов больше, чем в бою. От Уральска до Лбищенска убитыми и ранеными потеряно до полутора тысяч человек. Кавалерийские дивизионы участвуют в пешем строю за неимением лошадей. От Бузулука до Лбищенска лошадей потеряно до 3 тысяч, некоторые орудия стоят в бездействии за неимением лошадей для перевозки. Пулеметы люди таскают на себе. В лошадях самый острый кризис. Хотя и знаю, что в армии нет, но все-таки требую то, без чего воевать нельзя. Патронов дайте хоть 100 тысяч».

Очередной призыв о помощи и требования в ближайшее время направить в дивизию боеприпасы были обоснованны, но Чапаев, по обыкновению, преувеличивал трагизм создавшегося положения и степень «патронного голода». Авторы книги «Легендарная Чапаевская» указывали, что в Лбищенске только 221-й полк захватил 21 тысячу патронов и четыре пулемета.

Вскоре соединения 4-й армии и Ударной группы Чапаева получили новую директиву командующего Туркестанским фронтом: в кратчайшие сроки разгромить противника и выйти к побережью Каспийского моря, а также прикрыть правый фланг 1-й армии, на которую возлагалась важнейшая задача — восстановить сухопутную связь с Туркестаном (нынешними республиками Центральной Азии). Командование Красной армии и Совнарком надеялись получить доступ к местному хлопку и гурьевской нефти и тем самым ослабить острейший сырьевой кризис в химической и текстильной промышленности, смягчить острую нехватку топлива.

К вечеру 14 августа частям Ударной группы был доставлен небольшой транспорт с патронами (около трехсот тысяч) и другими боеприпасами. Чапаев получил возможность наступать. Командующий Ударной группой подготовил новый план операции по занятию станицы Сахарная. Главную роль в нем должна была сыграть правофланговая группа 2-й (74-й) бригады Дмитрия Зубарева, которому временно подчинялась бригада 50-й стрелковой дивизии. Группа Зубарева должна была пройти степью по бездорожью и выйти к станице с тыла к 20 августа. 1-я (73-я) бригада, командиром которой вместо заболевшего Кутякова стал Степан Михайлов, получила задачу наступать на Сахарную с фронта. Наконец, 3-й (75-й) бригаде поручалось наступать по левому (восточному) берегу Урала совместно с полком бригады 47-й стрелковой дивизии на Джамбейтинскую ставку. В резерве Чапаева оставалось два полка 47-й дивизии — 417-й и 418-й. Командование планировало окончательно разделить силы уральцев и Алаш-орды — казахских националистов, которые поддержали в 1918 году Учредительное собрание, а затем, скорее по инерции, продолжали сотрудничать с правительством Александра Колчака, которое негативно относилось к проявлениям автономии и самоопределения отдельных национальностей. Великодержавные тенденции Белого движения на востоке России оттолкнули от него лидеров киргизского (казахского) и башкирского национальных движений, они начали закулисные переговоры с эмиссарами большевиков, сулившими этническим меньшинствам бывшей империи значительную автономию, создание отдельных территорий с национальным управлением. Посланцы Москвы и Мусульманской секции ЦК РКП(б) обещали помощь в обучении национальных кадров, рост образования на языках тюркоязычных народов Урала и Средней Азии, другие преимущества. Эта агитация имела значительный успех: башкирские части белой армии перешли на сторону красных еще в апреле — мае 1919 года, киргизские национальные формирования колебались дольше. Тем не менее к красному командованию в августе не раз проникали лазутчики из стана хана в Джамбейтинской ставке с просьбой о перемирии и предложениями перейти на сторону советской власти. Признаки деморализации ощущались и в других частях Уральской армии. В Семеновской дружине (33-го пехотного полка) усилилось брожение, которое командиру полка удалось быстро подавить. Противник был дезорганизован в значительной степени следованием вместе с отступающими частями огромных обозов с женщинами и детьми, напуганными рассказами о зверствах большевиков. Отрицательно сказывалась на состоянии войск противника и частая смена командования.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии