Чапаев-Чапаев

— Матрена, коли верить, что всем заправляют небеса, сама тоже может там очутиться, в Китае, — помечтал он в утешение, — ведь шарик-то земной — маленький и крутится. Явилась же она в дивизию, мне на глаза, в какой-то момент неведомо откуда, почему бы и там ей не оказаться? — рассматривал он расстилающуюся у его ног огромную территорию. По слухам, она до отказа населена была угнетенными массами темных трудящихся.

— Их жилищ и самих их не видать что-то совсем, по мелкости. Видно за природными формами и растительностью попрятались. Но они есть, копошатся там в разных своих местах, — с теплом в душе представлял Василий, всматриваясь в отдаленья. — Кто об них позаботится, постоит за бедных? Кому они нужны? — думал бывший красный комдив. — Их ведь все обижают только, и никто не помогает в труде. Они, может, ждут и спать не ложатся без того, чтоб не помечтать о нем — народном заступнике, который освободит их от злодейского ярма, волю даст. А пока хотят, чтобы он хоть во сне им привиделся разок, в утешение. Я и должен стать им! — твердо решил Василий.

Чапаев еще и еще вглядывался в сопредельную территорию, и взгляд его достигал таких отдалений, которые не подвластны зрению обыкновенного человека.

Можно было двинуться прямо, через реку, между двух голубоватых сопок, поросших кривыми сосенками; можно было забрать гораздо левее, поскольку там светилась какая-то красная гора или, наоборот, устремиться категорически вправо, в сторону непроходимого бурелома и болот.

Чапаев стоял на распутье, в неподвижности уже давно. Глядя из-под ладони вдаль, он старался почувствовать, распознать особо сильный или отчетливый зов судьбы, чтоб не совершить ошибки в выборе, прежде чем сделать первый шаг ей навстречу.

И вот там, в самом дальнем далеке, показался ему на миг тянущийся к небу дымок.