Чапаев и пустота

– Тебе чего, страна наша не нравится? – строго спросил Колян.

– Почему, нравится. Местами.

Колян повернулся к Володину.

– Слышь, а Глобусу тогда в Париже кредит дали?

– Вроде дали, – сказал Володин. – Банкиру этому все понравилось очень. С педерастами у них там всегда нормально было, а вот чифиря не пробовали. Он там даже в моду вошел, называется чай а-ля рюсс нуво.

– Слушай, – сказал вдруг Шурик, – а я чего подумал… Ой… Ну дела…

– Чего? – спросил Колян.

– А может, все и не так на самом деле. Может, не потому Бог у нас вроде пахана с мигалками, что мы на зоне живем, а наоборот – потому на зоне живем, что Бога себе выбрали вроде кума с сиреной. Ведь всю эту фигню про зубы у души, про топку, в которой коммуняк жгут, про конвой на небе – это же все сколько веков назад придумали! А у нас просто решили рай на земле построить. Так ведь и построили! В натуре, по чертежам и построили! А как рай построили, оказалось, что он без ада не работает, потому что какой же может быть рай без ада? Это не рай будет, а так, хуета. Значит… Не, даже думать дальше боюсь.

– Может там, где люди говна меньше делают, и Бог добрее. Типа в Штатах или там в Японии, – сказал Колян.

– Чего скажешь, Володин? – спросил Шурик.

– Чего скажу? Как вверху, так и внизу. А как внизу, так и вверху. А когда все вверх дном, как объяснить, что ни верха нет, ни низа? Вот и говорят на Руси – ночью жопа барынька.

– Во прется чувак, – сказал Колян. – Даже завидно. Ты сколько съел-то?

– Тебя самого не прет, что ли? – спросил Шурик. – По всему загробному миру только что проехал. И еще нас с собой прокатил. У тебя, оказывается, не только мент с адвокатом внутри, у тебя еще и целый синод.

Колян вытянул руку вперед и внимательно на нее поглядел.

– Во, – сказал он. – Опять синий стал. Почему я все время от грибов этих синим становлюсь?

– Портишься быстро, – сказал Шурик и повернулся к Володину. – Слушай, ну дела. Базар съезжает вслед за крышей. Мы же про вечный кайф говорить начали, а погляди, куда занесло.

– Куда занесло? – спросил Володин. – По-моему, как сидели, так и сидим. Костер вот горит, петухи поют.

– Какие петухи? Это пэйджер у Коляна.

– А… Ну ничего, запоют еще.

Шурик усмехнулся и отхлебнул из фляжки.

– Володин, – сказал он, – а я все-таки понять хочу, кто этот четвертый.

– Кто?

– Четвертый. Не помнишь, что ли? С чего разговор пошел – что есть внутренний прокурор, внутренний адвокат и тот, кто от внутреннего кайфа прется. Только непонятно, почему он четвертый? Он же тогда третий выходит.