Чапаев

«Жила с ворами в трущобах, была дистрофиком, — вспоминала А. Чапаева, — а потом после очередной облавы стала воспитанницей детского приюта. И только много позже, в 25-м году, ее оттуда забрала мачеха и то лишь для того, чтобы с ней поехать к Фурманову в Москву для оформления пенсиона. В 17 лет Клавдия уехала из Пугачева от Камишкерцевой в Самару. Там она вышла замуж, родила сына и поступила в строительный институт. Проучившись в нем около трех лет, была послана на прием к наркому пищевой промышленности Анастасу Ивановичу Микояну. Ее обязали выхлопотать у него разрешение на присвоение учебному заведению его имени и, разумеется, попросить под это замечательное событие денег. Поездка в Москву оказалась очень удачной и судьбоносной. Микоян ее принял и в течение 4 (!) часов разговаривал, все расспрашивая об отце, о военном времени, о детских воспоминаниях… Имя институту дал. Денег тоже. Но прорабом тонюсенькую Клавдию представить никак не смог. Поэтому в добровольно — принудительном порядке перевел Чапаеву с третьего курса Самарского строительного на первый курс Московского пищевого…»

Во время Великой Отечественной войны К. В. Чапаева работала в Саратовском обкоме партии большевиков, а после войны стала народным заседателем. Ушла на пенсию по болезни, а затем занялась сбором материалов об отце. В сентябре 1999 г. Клавдия Васильевна ушла из жизни.

Судьба приемных дочерей Чапаева сложилась следующим образом. Олимпиада и Вера жили в Ленинграде, окончили Литературный институт им. Горького. В жизни, по утверждению Е. А. Чапаевой, «вели себя не слишком скромно и выдержанно», иногда компрометируя имя Чапаева, используя его в неблаговидных делах. Умерли они в 60-х гг. прошлого века.

А теперь вернемся в 19-й г. и посмотрим, что же произошло после трагедии в Лбищенске.

И. С. Кутяков, получив сведения о налете казаков на Лбищенск, поднял по тревоге 73-ю стрелковую бригаду, находившуюся в форпосте Каршинский. Бригада, пройдя нелегкий 70-километровый путь, уже к вечеру атаковала Лбищенск. Но сводный казачий отряд отбросил ее к форпосту Горячинский. В результате части Кутякова оказались отрезанными от Уральска. Это вынудило его принять на себя командование над 25-й стрелковой дивизией и дать приказ на отход к Уральску, то есть на прорыв казачьего кольца.

В ночь на 6 сентября, перед самым отходом из станицы Сахарной, командир 74-й стрелковой бригады сообщил по телефону Кутякову, что в каменном соборе станицы обнаружено несколько десятков тысяч снарядов, спрятанных казаками. Взять их с собой части бригады не могли, так как весь транспорт был захвачен противником в Лбищенске. Поэтому Кутяков приказал взорвать собор после того, как части 74-й стрелковой бригады покинут станицу Сахарную, чтобы не позволить казакам обнаружить начало отхода красных. Собор был взорван около двух часов дня 6 сентября. От взрывов снарядов загорелась станица Сахарная, в домах и надворных постройках которой казаками были спрятаны патроны и ручные гранаты. В тот же день, около пяти часов вечера, 73-й стрелковой бригаде удалось захватить Лбищенск. Сводный казачий отряд стал отходить к Уральску.