Чапаята

— То, что он в гимнастерке? Ерунда! — отмахнулся парнишка. — У генералов, я слышал, повара в мундирах ходят… Наверное, стыдишься, что отец сам стряпает? Оттого и отнекиваешься. А первоклассный повар, скажу тебе, ценится повыше любого генерала!.. Буфетчик вчера сам нашей ухи отведал. Обещал жалованье надбавить. Потом, может, и в повара переведет. Вот видишь, что значит уха с наваром! А ты говоришь, он у тебя не повар. Меня не проведешь — повар повара видит издалека!

Признаться, Саша и сам не ожидал, что отец сумеет приготовить такую вкусную уху.

Лишь позже знакомые люди рассказали Саше, как Чапаев, когда был маленьким, работал за три рубля в месяц в чайной у богатого купца. Там он научился стряпать и торговать, мыть полы и варить уху с наваром. И еще многому другому научился, о чем потом не забывал всю жизнь.

НЕ ВСЯКИЙ АЭРОПЛАН ЖУЖЖИТ

В темном уголке двора, возле груды досок, возвышалась столярная мастерская. Василий Иванович построил ее еще до войны, когда плотничал вместе с отцом.

Земляной пол под верстаком весь усыпан стружками и опилками. На полке вдоль стены разместились рубанки разных размеров — от маленьких, величиной с ладонь, до гигантских, которых не поднять ни Аркашке, ни Саше.

Чапаев взял с полки самый большой рубанок и подошел к верстаку, шаркнул по доске раз-другой… Стружки, кудрявясь, весело вылетали из рубанка и белой пеной падали к ногам. В мастерской медово запахло свежим деревом.

Аркашка и Саша вертелись рядом, подминая босыми ногами мягкие стружки.

— Что, чапаята, не пора ли вам с рубанком познакомиться? — спросил отец. — А ну-ка!

Он подвел Сашу к верстаку и показал, как надо работать. Потом и Аркашкину руку прижал к колодке. Они стали втроем строгать одну доску. С помощью отца рубанок ходил по дереву легко, оставляя позади себя прямые полоски.

С каждым движением доска делалась светлее, глаже. Лишь кое-где оставались едва заметные шероховатости.

— Теперь подчистим, — отец поставил тяжелый рубанок на прежнее место.

Потом он достал с полки два других рубанка, поменьше. Один отдал Саше, другой Аркашке:

— Строгайте сами! А я буду смотреть.

Сыновья старались изо всех сил. Тонкие стружки висли на рубахах, забирались в волосы, щекотали за воротом. Дети смеялись и еще крепче налегали на колодки.

Когда доска стала совсем гладкой, отец провел по ней ладонью, смахнул стружки с верстака, сказал:

— Теперь думайте, чего будем мастерить из доски?

— Ружье! — сказал Саша. — Со штыком и дулом. Как взаправдашнее.

— Нет, ероплан! — воскликнул Аркашка.

— Начнем, пожалуй, с ружья, — сказал отец. — А то Сашке и оборониться будет нечем, когда враг налетит.

Выстроганную доску он распилил пополам. Одну половинку отесал топором. Получился приклад ружья. Потом приделал штык и дуло.

— Теперь я никого не боюсь! — заявил Саша. Он не мог налюбоваться своей винтовкой. — Пусть налетает хоть сто еропланов — всех побью!

А отец уже принялся за аэроплан: прибил к палке два фанерных крыла, а к хвосту приладил щепку.

— А где же пропеллер? — спросил Аркашка. — Без пропеллера он жужжать не будет.

— А зачем ему жужжать? — сказал отец. — Мы изобретем аэроплан бесшумный. Полетит на белых, а его не слышно.

— Без пропеллера не полетит, — сказал со знанием дела Аркашка.

— Еще как полетит! — ответил отец. — Принеси из дома шнурок, на котором мать белье сушит.

Аркашка сбегал за бечевкой и стал наблюдать за отцом.

Из кучи хвороста отец выбрал гибкую лозину, согнул ее и связал концы бечевкой. Хвост аэроплана упер в тугую веревку, а нос, где должен быть пропеллер, положил на лук. Затем оттянул хвост назад так, что лоза выгнулась, как пружина. Тогда отец отпустил аэроплан из рук, и он устремился вверх, пронесся выше крыш над двором, качнул крыльями и плавно повернул к реке.

Аркашка замахал кепкой:

— Полетел беляков бить… — И тут он услышал моторный гул в высоте, воскликнул удивленно: — Ероплан-то зажужжал! Вот чудо!

Отец глянул из-под ладони в небо, и лицо его сразу посуровело, встревожилось:

— Не радуйся! Это не наш гудит…

Сыновья задрали головы в ту сторону, куда показал отец.

За рекой, высоко над степью, парила черная неуклюжая птица. Приближаясь, она затарахтела громче, прерывистей. И вот уже стали отчетливо видны ее широкие, неподвижные крылья, тупой нос с пропеллером. Да это же аэроплан! Но не тот, который построил отец, а совсем другой, большой и сердитый. Зачем он здесь?

— Прорвется с бомбой к городу — беда, — забеспокоился Чапаев.

Голубое небо вдруг озарилось вспышкой. Неподалеку от аэроплана возникло белесое облако с радужными краями. Аэроплан качнуло, от него что-то оторвалось, упало на землю. Над степью ухнул взрыв. Потом послышались частые залпы, затрещали пулеметы. Под крылом аэроплана вспыхнули кудлатые дымки.

— Это наши шрапнелью бьют, — объяснил Чапаев.

Уходя от обстрела, аэроплан взметнулся ввысь, повернул назад и стал быстро, быстро удаляться.

— Теперь крылатого пирата пулей не достать, — сказал отец. — На аэроплане еще можно нагнать. Да где его взять?

— А мой? — только теперь вспомнил Аркашка.