Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески

Наконец, есть четвертый тип мировой литературы, — его-то мы имеем в виду прежде всего. Благодаря чему Диккенс, этот самый английский из всех писателей Англии, стал мировым автором? Благодаря чему приобрел мировую известность Гоголь и другие, создавшие такую русскую литературу, что ничего более русского нельзя себе и представить? Абсолютно нордический Гамсун. Синклер Льюис, этот стопроцентный американец, и множество других, кто вольно или невольно выражали душу и характер, рисовали типы и жизнь своей страны и своей нации? Я сознаю, что названные мною писатели не относятся к одной духовной семье или классу, но все они без исключения не ставили перед собой задачу сотворить некую международную литературу, создавали произведения глубоко национальные, насквозь отечественные, что не помешало им стать — да притом еще с удивительной очевидностью — творцами мирового значения. Слов нет, все это великие писатели, но вполне возможно, что Диккенс увлекал бы нас меньше, если бы писал романы о венецианских дожах, или что мы разочаровались бы в Гамсуне, если бы он начал описывать довильский флирт. Мы больше всего любим их именно за то неотъемлемое, что принадлежит именно им в локальном и эмпирическом смысле. Чем более английским, более русским, более нордическим является то или иное произведение, тем основательнее и очевиднее претендует оно на мировое значение: в этом глубокий парадокс того, что мы называем мировой значимостью. И это — разумеется, наряду с необходимой искрой божьей — самое общее условие, которое полностью приложимо и к чешской литературе. Если наша словесность не столь значима, не столь необходима миру и известна в нем, как бы нам того хотелось, то объясняется это, вероятно, не тем, что наши отечественные условия слишком скромны, ограничены и неблагоприятны для возникновения большой и интересной литературы, а тем, что наша литература не слишком значительна и не очень интересна, недостаточно зрела, откровенна и искушенна, чтобы всеобъемлюще и наглядно изобразить наши отечественные условия, чешскую жизнь и вообще все, что составляет судьбы чехов, начиная от земли и кончая звездным небосводом. Если бы наши книги были в достаточной степени чешскими, они имели бы и подобающее мировое значение. До тех пор, пока для нас камнем преткновения будут наши по всем статьям скромные и с точки зрения географии и людских ресурсов ограниченные (или отграниченные) отечественные условия, мы никогда не создадим литературы, именуемой мировой. Самый верный способ добиться мирового признания — это наглядно показать, что и мы со своей страной и своими соотечественниками являемся частицей интересного, подлинного, неделимого и живого мира. Пусть мы маленькая страна, населенная скромными людьми со скромными судьбами; все равно это страна, это люди и судьбы, как и везде, — ничего более мирового и общезначимого на сегодняшний день никому изобрести не удалось.

1936

* [357] Из Женевы доверительно © Перевод Н. Замошкиной

Как мы прочитали, конфиденциальное предложение британского министра иностранных дел сэра Джона Саймона для предстоящей сессии Конференции по разоружению было предательски разглашено. По этому предложению «сбрасывание бомб с самолетов не будет запрещено как таковое, а ограничено в пространстве», будет установлен предельный вес бомбардировщиков, танков, а также число и калибр тяжелых полевых орудий, но «предел допустимой тяжести до сих пор не установлен». Химическая и бактериологическая война якобы будут запрещены.

Мы, по-видимому, сможем дополнить это обнадеживающее предложение по разоружению, разгласив секрет более детально. Бомбардировка с самолетов будет ограничена в пространстве, то есть будет запрещено сбрасывать бомбы на места незаселенные и вообще мимо. Наибольший калибр полевых орудий будет сто двадцать миллиметров, но это ограничение будет существовать только до тех пор, пока какой-нибудь державе не удастся сконструировать орудие такого или еще большего калибра. То же с весом самолетов и танков. Газовая война, конечно, будет запрещена вообще, но с ограничением во времени — на период мира, на время войны она будет разрешена с ограничением в пространстве — только на этой планете. Говорят также, что такую формулировку разоружения с воодушевлением примут все цивилизованные государства.

14. VII. 1932

Дети и война © Перевод Н. Замошкиной