Чаплыгин

Встречи с этим цветом интеллигентской Москвы прервались с «разгромом» Московского университета, но встречи с Вернадским то в Москве, то в Петербурге ценились как праздник.

Назначенную на 19 февраля 1917 года лекцию отменил московский градоначальник, и Вернадский провел вечер у Чаплыгиных.

Он рассказывал о жизни в столице, о своем открытии нового мира на нашей планете и о задачах науки в данный момент.

Петербург жил глухою, скрытною жизнью, питаясь слухами и газетными сообщениями. В Государственной думе виднейший депутат от конституционно-демократической партии профессор Павел Иванович Милюков обвинил жену царя в тайных сношениях с немцами, после чего скрылся от ареста в английском посольстве. Газеты, опубликовавшие стенограмму речи, были конфискованы, и хранение этих газет грозило арестом. Перед зимними каникулами вечерний выпуск «Биржевых ведомостей» напечатал крупно, вставкой в чужом тексте: «Григорий Распутин окончил жизнь». Наутро все знали о том, что он был убит и труп утоплен в Неве.

Владимира Ивановича сошлись слушать в гостиной все. Даже и новая горничная, забыв о самоваре, стояла в дверях гостиной, вздыхая и крестясь.

Петербургский гость перешел к другой теме. Горничная загремела посудой в столовой, Оля ушла в свою комнату, Екатерина Владимировна стала дремать. Владимир Иванович рассказал о смерти Бориса Борисовича Голицына, секретаря организованной по инициативе Вернадского в Академии наук Комиссии по изучению естественных производительных сил страны, сокращенно именовавшейся «КЕПС».

— Голицын был председателем Ученого совета при Министерстве земледелия, — пояснил Владимир Иванович, — и меня попросили его заменить там. Знакомясь с тамошними учреждениями и руководителями их, я убедился в том, что в основе геологии лежит химический, элемент — атом и что в окружающей нас природе — биосфере — живые организмы играют первостепенную, может быть, ведущую роль. Я имею в виду биогенную миграцию атомов химических элементов…

— Что это такое? — спросил Сергей Алексеевич.

— Всякое перемещение атомов, чем бы оно ни было вызвано, — объяснил Вернадский, торопясь перейти к главной своей мысли. — Миграцию производят химические процессы, вулканические извержения, движения жидких, твердых, газообразных тел при испарениях, ветрах, морских течениях и т. д. А биогенная миграция производится силами жизни: неисчислимые количества атомов химических элементов находятся в непрерывной, порождаемой жизнью биогенной миграции, переходя из мертвых организмов в живые — через почву, растительность, животных и т. д.

Хозяин слушал с большим вниманием, и гость охотно продолжал:

— Это вторая форма биогенной миграции; но есть и третья, в нашу эпоху приобретающая небывалое в истории нашей планеты значение. Это — миграция атомов, производимая организмами, но непосредственно с ними не связанная. Она производится техникой их жизни. Такую миграцию производит работа роющих животных, например кротов, дождевых червей, ее же производят общественные животные, например бобры, муравьи, пчелы при своих постройках. Но исключительного значения достигает эта третья форма биогенной миграции атомов химических элементов с появлением цивилизованного человечества, за последние тысячелетия. Впервые в истории земли биогенная миграция, вызванная техникой жизни человека, стала преобладать по своему значению над биогенной миграцией, вызываемой всей массой живого вещества.

— Нечего сказать, хорошенькую роль назначаете вы человеку! — заметил Сергей Алексеевич, усмехнувшись.

Владимир Иванович ответил серьезно:

— Конечно, странно как-то на себя и на весь ход истории со всеми ее трагедиями и личными переживаниями смотреть с точки зрения бесстрастного химического процесса природы. Но что тут поделаешь? Разве, добывая нужные ему для жизни полезные ископаемые, производя строительные работы, человек не перерабатывает, не перемещает миллиарды тонн горных пород? В результате этой геологической деятельности человека в процесс миграции вовлечены все известные нам элементы. Железо, олово, свинец выделяются природными процессами в ничтожных количествах, а человек уже теперь, когда, считая геологически, он только что появился, добывает все это в колоссальных размерах и с каждым годом все больше и больше. Никель, например, встречавшийся раньше разве только в метеоритах, добывается ныне десятками тысяч тонн. Еще в начале нашего века из алюминия в Париже делали только пудреницы для модниц, а ныне промышленность выбрасывает его миллионами тонн. Так вновь создавшийся геологический фактор — научная мысль — меняет явления жизни, совершенствует технику жизни человека, изменяет геологические процессы, энергетику планеты.

— Что же, по-вашему, наука — природное явление? — недоумевая спросил Сергей Алексеевич.

— Природное явление, — подтвердил Вернадский. — Мы должны выбросить из своего мировоззрения в научной работе представления, вошедшие к нам из чуждых науке областей духовной жизни — религии, идеалистической философии, искусства…