Чара силы

— Белая береза, белая подружка, сестре своей услужи, жениха мне укажи!.. Белая березка, верная подружка, дом стоит над горой — суженого мне открой!

Девушка повторяла эти слова, чередуя их с тихой песней о девушке–березке, что стояла на юру, поджидая суженого из дальнего пути, да не дождалась и умерла. Проросла на могиле ее березка, а когда вернулся‑таки молодец, заплакала она человечьими слезами.

Стараясь не шуметь, Даждь заспешил на голос и вскоре увидел Златогорку.

Девушка кружила в танце вокруг березки, ветки которой были завиты в узлы. Прервав на миг танец, она с тем же приговором связала вместе еще две и, отступая, земно поклонилась деревцу. Ее тонкий стан в светлом платье — она эти дни не носила кольчуги, в которой пробудилась, — тоже походил на березку, и в вечереющем воздухе сквозь ветки казалось, что это молоденькое деревце кружит перед старшим.

Даждь выступил из кустов.

Златогорка взяла еще две ветки.

— Березка, сестричка, — зашептала она, — совью тебе косичку. Выбери сторону южную, покличь моего суженого! Выбери сторону северную — покличь мне друга верного!..

— Кого зовешь, девица?

Златогорка вскрикнула и обернулась. В нескольких шагах от нее стоял Даждь. Заметив испуг и смущение на лице девушки, он улыбнулся:

— А я тут бродил — слышу, ты кого‑то зовешь…

Он замолк, не желая, чтобы девушка догадалась, что он окликнул ее нарочно именно в этот момент, но Златогорка и так все поняла.

— Нет! — воскликнула она. — Ты? Только не это! Нет!

Даждь шагнул было к ней — поддержать, утешить, — но она метнулась прочь и кинулась бежать куда глаза глядят.

Даждь остался один под березами. Деревья тихо качали связанными ветвями.

— Понял теперь? — молвил он, обращаясь неизвестно к кому, — Нет, ищи ей другого суженого — по душе, по сердцу!

* * *

Златогорка бежала не разбирая дороги. Ей все казалось, что Даждь гонится за нею и вот–вот настигнет, схватит за косу. От судьбы, как известно, не убежишь, и когда на пригорке нога ее неожиданно запнулась о корень и девушка растянулась на земле, она уже ждала, что вот подскочит преследователь, подхватит на руки, закроет рот поцелуем и не отпустит до зари. Но никто не тронул ее, и девушка подняла голову.

Она лежала на залитом лучами закатного солнца пригорке, обнимая руками старый пень. Он был наполовину покрыт мхом, но от корня к солнцу тянулся крошечный, еще слабый росток — когда‑то пень был явором.

Златогорка села подле ростка, расчистила вокруг опавшие листья и мхи, чтобы они не заглушили нового деревца. Явор был не стар, когда его настигла беда — крепкий корень сможет напитать побег, и через несколько лет тут поднимется молодое, полное жизни дерево. Явор оживет, словно не умирал.

Девушка долго сидела, глядя на крошечные листики, и чувствовала, что начинает понимать… Она просила — и получила ответ. Но правильно ли она поняла знак?

Поднявшись и отряхнув с колен листву, Златогорка огляделась. Вдалеке мерцал огонек — их костер. Даждь наверняка там. Он вскинет на нее немой взор, но она будет тверда — главное, не показать, что она что‑то заподозрила. Пусть не догадывается подольше.

С этими мыслями девушка направилась обратно.

Костер горел, жадно хрустя сушняком. Сбившись в кучу, лошади смотрели на пламя. Но у огня сидел только Падуб, ковыряя прутиком в углях. Лицо его было мрачно. Он медленно повернул голову, когда Златогорка вступила в пятно света.

— А где Даждь? — спросила девушка.

Пекленец фыркнул:

— Ушел.

— Куда?

— Тебя искать. Ты его не видела?

— Нет, — солгала девушка.

Падуб отвернулся, и она сама вдруг испугалась своего ответа.

— Может, он к реке пошел? — с надеждой спросила она.

— Может…

— Я схожу, проверю, — стараясь, чтобы пекленец ни о чем не догадался, вымолвила девушка и торопливо ушла.

Падуб даже не повернул головы в ее сторону.

* * *

Даждь сидел на высоком берегу реки, глядя на воду. Внизу река волокла льдины, терзая их и вымещая на обломках своей зимней тюрьмы всю досаду за то, что так долго была без движения. Даждю сейчас хотелось того же — чтоб летели головы, валились в грязь поверженные враги и меч его багровел от крови. Может, даже кто‑то попробует и его крови — кто знает. Конец всегда один!

Услышав легкие шаги, он чуть подвинулся, освобождая место, и как можно спокойнее молвил:

— Я говорил с ней, как ты и советовал.

— Что?

Голос принадлежал не пекленцу. Оглянувшись, Даждь увидел, что на траву рядом опустилась Златогорка. Девушка куталась от вечерней прохлады в полушубок и поджимала под платье ноги.

— Ты? — прошептал он. — Что ты здесь делаешь?

— Я искала тебя, — храбро ответила девушка, — А ты что тут один сидишь?

— Так, — неопределенно ответил Даждь. — Не думал я, что ты появишься!

— Почему? Боялся, не найду?

— Не захочешь, — поправил он. — Я же все видел. Думаешь, я не понимаю, чего ты хочешь? Тебе хочется любви и счастья, и ты права, когда пытаешься приоткрыть завесу тайны. В молодости я тоже, бывало, загадывал о будущем. И не любил, когда мне мешали… А я тебе помешал, и, не скрою, нарочно… Прости!

— Ты долго там стоял? — вдруг спросила Златогорка.