Чардаш смерти

Второй, тот, кого называли Гробом, имел длинные до колен суставчатые руки, больше походившие на конечности насекомого, большую, шишковатую голову, украшенную острыми ушами и длинным, ниспадающим на верхнюю губу носом. Всё это каким-то невероятно уродливым образом крепилось к тщедушному, горбатому телу. Гроб перемещался боком, неестественно изгибая кривые ноги, и едва не касался ладонями земли.

Третий – Мытарь – всё ещё сидел верхом на своём тощем скакуне, но теперь он показался Анюте огромным, тучным, застывшим. Широкое его лицо с огромными, как кофейные блюдца, глазами было черно. Волосы стояли торчком, образуя над головой причудливую корону, чем-то напоминающую оленьи рога.

Колдун же показался ей невероятно красивым, высоким, статным, юным. На смену невзрачной, крестьянской одежонке явилось блистающее бело-золотое одеяние более уместное для былинного героя, но не для безродного бродяги – жителя хопёрских лесов. Как-то возвысился он, расправил плечи, поднял подбородок, смотрел с открытой отвагой, по-орлиному.

Анюта моргала глазами – иных движений она, плотно спелёнутая, не могла сейчас себе позволить.

– Она смотрит на нас, – сказал Голод.

– Пусть смотрит, – ответил Колдун.

– Она запомнит нас, – сказал Мытарь.

– Ненадолго, – отозвался Колдун.

– Мы убьём её прямо сейчас? – спросил Гроб.

– Зачем? Она ведь не может больше сопротивляться. Она безоружна. Я не убиваю детей. Я вообще никого не хочу убивать, – сказал Колдун.

– Тогда её убью я! – Гроб оскалил мышиные зубки, а Мытарь поднял карабин и прицелился.

Чёрный зрак дула уставился на Анюту. Сейчас Мытарь нажмёт на курок, из потусторонней черноты выпорхнет алая пичуга и её мучения закончатся. Анюта, в ожидании хлопка, на миг прикрыла глаза, но услышала лишь глухой стук и стон. Когда она открыла глаза, Мытарь уже валялся на земле, корчась под ударами тяжёлых сапог Колдуна. Гроб и Голод стояли неподалёку. Экзекуция была не долгой, но жестокой. Через минуту, с невероятным для такого тучного человека, проворством Мытарь вскочил на ноги.

– Начальник прав, Мытарь, – говорил Голод, помогая товарищу взобраться в седло. – За каждого диверсанта полагается плата. Или забыл?

– Господин комендант платит и за мёртвых, – совсем по-детски шмыгая носом, проговорил Мытарь.

– За живых – дороже, – сказал Гроб, ловко вскакивая в седло. – Эта одна их тех баб, которые подорвали пути за Песчанкой.

– Тех уже повесили, – возразил Мытарь.

– Их было трое, а повесили двоих, – сказал Колдун.

– Аа-а! Ы-ы-ы! – взвыла Анюта.

– Что это с ней? Твоё зелье не действует, Колдун!

– Услышала о казни товарок. Агитпроп Красного профессора даёт сбои! Плохо прокачал ученицу Родион Петрович!

– Аа-а!!! Ы-ы-ы!!!

Её заставили замолчать удары под в здох и по голове.

– Нет!!! Не убивать!!! – взревел Колдун, и избиение прекратилось.

– Клади её поперёк седла, Голод. И смотри!.. – скомандовал Колдун.

– Знаю, знаю…

Анюта снова зажмурилась, когда страшный человек приблизился к ней. Её подняли, пронесли, уложили. Рёбрам стало больно, сердце колотилось в горле, голова налилась кровью, вопить, взывая к милосердию не было сил. Но вот конь принял с места, и она провалилась в душное небытие.

* * *

Её привело в чувство ощущение высоты, словно какой-то бессмысленный шалун усадил её на высокую ветку, или она сама по какой-то нечаянной прихоти взобралась на шкаф. Анюта твёрдо знала главное: земля где-то внизу, довольно далеко. Ступни утратили контакт с почвой и теперь опирались на шаткую, малой площади поверхность. Неловкое движение – и ты упадёшь или повиснешь. Она опасалась шевельнуться – сейчас самое главное не потерять равновесие. Напитанный зноем сквозняк овевал её тело. Значит, она, скорее всего, находится под открытым небом. Человеческие голоса звучали совсем рядом, но они доносились откуда-то снизу. Надо открыть глаза и осмотреться. Необходимо понять, что происходит. Но голова бессовестно кружится, будто она всю первую половину субботнего дня каталась в городском парке на карусели. Дурнота мешает телу сохранять вертикальное положение. Хочется прилечь. Однако опаска пусть неопытной, но разведчицы, мешает осуществить желаемое. Пытаясь совладать с собой и получить хоть какую-то информацию, она прислушивается к голосам.

– А теперь как она видит нас?

– Да она вовсе ничего не видит. Глаза зажмурила. Эй, девка! Как там тебя? Анюта? Ну-ка открой глаза!

– Надень ей на голову мешок, – третий голос прозвучал издалека и, несомненно, принадлежал Колдуну.

– Она боится увидеть чудищ, – сказал первый голос. – Колдун морочит людей, и они вместо нас настоящих видят…

– Кого? – спросил второй.

– Всадников апокалиса.

– Апокалипсиса, скотина. А-по-ка-лип-си-са!!! Понял?