Чарли Чан ведет следствие

— О нет! Почему? Я множество раз выезжала. Дважды была в кругосветных путешествиях.

— Да, да, Америка — страна великих землепроходцев. А теперь спуститесь, пожалуйста, в гостиную. Там, наверное, уже все собрались.

— Хорошо, иду…

Вскоре возвратился дактилоскопист и, вручая Даффу ремень от чемодана, заявил:

— Абсолютно никаких следов, господин инспектор.

Ремень тщательно вытерт, а потом к нему прикасались уже в перчатках.

Дафф протянул его доктору Лофтону.

— Не случалось ли вам видеть эту вещь на багаже у какого-нибудь из ваших… гм… подопечных? Этот ремень был орудием…— Инспектор замолк, потрясенный выражением лица руководителя экскурсии.

— Странно, очень странно, —прошептал Лофтон. — У меня самого точно такой ремень на одной из сумок. Я купил его перед отъездом из Нью-Йорка.

— Принесите его, пожалуйста, — попросил инспектор.

— Да ради бога, — кивнул доктор и вышел.

Директор гостиницы вздохнул.

— Пойду проведаю ночного дежурного.

Оставшись вдвоем с Хэйли, Дафф заявил:

— Наш мистер Лофтон, кажется, не оберется хлопот.

— Часы он носит на руке, — заметил Хэйли.

— Я обратил на это внимание. Но отчего бы ему не иметь других, с платиновой цепочкой? Однако нет, это абсурд. Лофтон не похож на человека, способного так рисковать. Подобное стечение обстоятельств загубило бы все его дело. Уже это одно становится для него неплохим алиби.

— Если только он не собирался в корне изменить всю свою жизнь, — сказал Хэйли.

— Да, в таком случае, его тревога и озабоченность всего лишь великолепная игра. Но, с другой стороны, зачем ему тогда сообщать нам о ремне?

Лофтон вернулся с опрокинутым лицом.

— Господин инспектор, мой ремень пропал.

— Неужели? А может, этот — ваш? — спросил инспектор, протягивая ему ремень, который все это время держал в руке.

Доктор внимательно осмотрел его и наконец кивнул.

— Пожалуй, вы правы.

— Когда же вы последний раз его видели?

— В понедельник вечером, распаковывая чемоданы. Сумку я убрал в шкаф… Сейчас специально ее проверил. — Он умоляюще посмотрел на Даффа. — По-вашему, кто-то умышленно навлекает на меня подозрения?

— Безусловно. Кто мог входить в вашу комнату?

— Все кому не лень. Каждый считает своим долгом прийти и задать какой-нибудь вопрос, связанный с экскурсией. Но это не значит, что я подозреваю кого-то из своей группы в столь ужасном преступлении. За послед-ние пять дней мой номер могло посетить множество других людей. Горничные, если вы помните, просили нас не запирать двери, отлучаясь куда-то.

Дафф кивнул головой.

— Не беспокойтесь, доктор Лофтон. Я не считаю вас способным задушить ближнего. Пока оставим это. Вы не знаете, кто занимает соседний номер с другой стороны? Тридцать девятый, кажется?

— Конечно, знаю. Мистер Уолтер Хенвуд, настоящий джентльмен, миллионер из Нью-Йорка.

— Может, он у себя? Попросите его зайти к нам и проследите, чтобы все члены группы собрались внизу.

Едва доктор вышел, Дафф попробовал открыть дверь, ведущую из комнаты Дрейка в тридцать девятый номер. Но она оказалась заперта.

— Досадно, что ремень принадлежит Лофтону, — спокойно заметил Хэйли. — Это его полностью исключает из числа подозреваемых.

— Пожалуй, — согласился Дафф, — в противном случае, мы имеем дело с необычайно изворотливым и хитрым субъектом. «Это мой ремень, но он у меня украден». Нет, убийцы не настолько пронырливы. Но ситуация сложится не в нашу пользу, если Лофтон, который в какой-то мере становится нашим доверенным лицом, окажется виновным. Я не стремлюсь особенно приближать его, хотя неплохо было бы иметь в этой группе надежного человека.

Неожиданно на пороге появился высокий, представительный мужчина лет за тридцать.

— Я Уолтер Хенвуд, — произнес он. — Мне сообщили поразительную новость. Я занимаю тридцать девятый номер.

— Входите, мистер Хенвуд, — пригласил Дафф. — Значит, вам уже известно о случившемся?

— Да. Мне сказали за завтраком.

— Садитесь, пожалуйста.

Хенвуд устроился в кресле. У него было обгоревшее на солнце лицо и седеющие волосы. Похоже, что, несмотря на возраст, он жил слишком интенсивной жизнью. Дафф невольно вспомнил миссис Спайсер: те же морщины возле рта, тот же лихорадочный блеск глаз.

— А до того, как услышали об убийстве во время завтрака, вы ничего о нем не знали? — спросил инспектор.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Странно.

— На что вы намекаете? — Хенвуд явно испугался.

— Преступление произошло в соседней с вами комнате. А вы, получается, не слышали ни крика, ни шума борьбы?

— Нет, не слышал. Я сплю очень крепко.

— Значит, во время убийства вы спали?

— Наверное.

— Выходит, вам известно, когда оно было совершено?

— Ах, ну конечно же нет! Просто я предположил, что скорее всего спал. Иначе я бы непременно хоть что-то услыхал.

Дафф улыбнулся.

— Понятно. Скажите, дверь между этой комнатой и вашей всегда была заперта?

— Очевидно.

— С обеих сторон?

— Да.

Дафф поднял брови.

— Откуда вы знаете, что с этой стороны ее тоже запирали?