Чарлз-стрит 44

— Уже нет. — Франческа отвернулась, смущенная и опечаленная вопросом. Она не понимала почему, но чувствовала себя так, словно в чем-то провинилась, не сумела удержать Тодда и укрепить узы между ними. За это она ненавидела себя, но не могла не задаваться вопросом, чувствует ли свою вину Тодд.

— Вот и я подумал: что-то его давно не видно. А свой дом вы продали?

— Нет, теперь он только мой. Я нашла троих жильцов. — Франческа остановилась, понимая, что говорит лишнее.

— Рад слышать! — Художник широко улыбался. — А то мне уже надоело ждать, когда он уберется с дороги. Как насчет ужина сегодня вечером? — с надеждой спросил он. Он восхищался трудолюбием Франчески, немного завидовал тому, как удачно складываются ее дела, и знал, что ради успеха своих подопечных художников она готова свернуть горы.

Прежде чем ответить на приглашение, Франческа перевела дух.

— Не получится, Боб. Не в моих правилах смешивать бизнес с удовольствиями. Я никогда не встречалась ни с кем из художников, с которыми работаю, и считаю, что начинать даже не стоит. — Она старалась говорить деловым тоном, но Боба это не смутило.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, — не теряя надежды, напомнил он.

— Может быть, но, по-моему, это не тот случай. И все-таки спасибо. Просто пока я не готова к новым отношениям. За пять лет я привыкла к совсем другой жизни.

— Понимаю… извините, — разочарованно протянул он и через несколько минут ушел. Франческа заперла галерею и направилась домой. Дождь, который утром был моросящим, усилился под стать ее пасмурному настроению. Мысль о новых свиданиях, о том, что придется спать с кем-нибудь, кроме Тодда, — хотя они не спали вместе уже несколько месяцев, — повергла ее в депрессию. Нелегко будет привыкнуть к новому человеку. Этого Франческа пока не хотела. К тому времени, как она поднялась по ступенькам дома на Чарлз-стрит, она промокла до нитки, на сердце было тяжело.

Не заходя на кухню, она прошла к себе и долго плакала в постели, пока не уснула. Значит, с Тоддом еще не все кончено. Сколько же времени ей понадобится, чтобы забыть о нем? Неизвестно. Может, вся жизнь.

Утром Франческе стало легче, в кухню она вошла с улыбкой. Было еще рано, она надеялась, что никого не застанет, но увидела возле плиты Марию, которая пекла для Йена оладьи — забавные, в виде ушастых мордочек Микки-Мауса, с вишенкой вместо носа и глазами-изюминками. Мария и Йен только что познакомились. Наступила суббота, как раз те выходные, которые Йен должен был провести с отцом.

— Привет, Йен! — воскликнула Франческа, обрадовавшись мальчику, словно давнему другу. — Ну как, вкусно? — спросила она. Йен кивнул с набитым ртом. Франческа с Марией переглянулись поверх его головы и заулыбались: дружелюбный мальчик с умными взрослыми глазами был на редкость обаятельным.

— Мария обещала потом испечь мне печенье. С шоколадными крошками. Мама раньше такое готовила, — добавил он неловко. — А теперь перестала. Она много болеет, спит почти все время. Иногда я прихожу домой из школы, а она еще спит.

Женщины переглянулись, но промолчали. Франческа задумалась, действительно ли больна мать Йена, но спрашивать не стала.

— Я тоже люблю печенье с шоколадными крошками, — помолчав, перевела разговор Франческа.

— Если хочешь, можешь печь вместе с нами, — великодушно предложил Йен. В кухню вошел Крис. — А если тебе надо на работу, мы оставим тебе немножко.

— Буду очень рада, — благодарно откликнулась Франческа, и в этот момент на пороге возникла Эйлин в сопровождении своего грубияна Дуга, который сразу потребовал оладий. Франческа поспешила вмешаться: — Мария здесь не кухарка, она шеф-повар мирового класса и готовит для них только в исключительных случаях, когда хочет этого сама. Никто не имеет права приказывать ей приготовить завтрак, да еще таким тоном.

— Мы обслуживаем себя сами, — заключила Франческа. — Единственное исключение — Йен.

Дуг недовольно поморщился, пожал плечами и сам налил себе кофе. Мария благодарно взглянула на Франческу. Эта сцена не ускользнула от Криса, который откровенно невзлюбил Дуга. И было за что: парень был невоспитанным и бестактным, при каждом удобном и неудобном случае подчеркивал, что они с Эйлин спят вместе, а когда Йен отлучился на несколько минут, самодовольно объявил, что прошлой ночью секс у них был такой, что оба аж дымились. Эйлин не пыталась его остановить — за нее это сделали остальные. Неуважение Дуга к ней Эйлин не замечала или не хотела замечать.

Ничего не подозревающий Йен вернулся, доел оладьи и вежливо поблагодарил Марию, потом сам ополоснул свою тарелку и поставил ее в посудомоечную машину. Франческа заметила это и задумалась: неужели мальчику приходится самому заботиться о себе, пока его мать больна или спит? Для семилетнего ребенка он казался на редкость самостоятельным.