Чародей

Сразу стало очевидно, что они прибыли как раз вовремя. Дорога на восток превратилась в артерию, пульсирующую жизненной силой могущественного войска. Отряд за отрядом, по пятьдесят колесниц в каждом, выезжали из ворот Исмаилии в сопровождении крытых повозок, везущих их вещи и фураж, и устремлялись по дороге в сторону убежища Нефера и Таиты. Передовой отряд проехал так близко от того места, где на верхних ветках кедра сидел Нефер, что ему удалось разглядеть отдельных людей.

Войско текло, будто бесконечная река, сверкая бронзовым оружием, и пыль поднималась над ним густым облаком, пока чуть не закрыла солнце.

Четыре когорты составляли передовой отряд, затем следовал промежуток. Очевидно, для того чтобы пыль немного осела и царю с сопровождением было легче следовать за ним.

Дальше бок о бок ехали две колесницы, обе такие массивные, покрытые золотым листом, что каждую тянули шесть лошадей. Горькая как желчь ненависть поднялась в Нефере, подкатив к горлу, когда он узнал возниц.

Трок держал поводья ближней к Неферу колесницы. Невозможно было не узнать эти широкие плечи и темный, с вплетенными лентами куст бороды. Голову Трока украшал золотой шлем в форме пчелиного улья, украшенный гребнем из пушистых белых перьев страуса. На плече позвякивал двойной щит, каждый лист которого был толщиной с большой палец, такой тяжелый, что говорили, будто Трок единственный во всех войсках мог держать его, как и большой боевой лук в стойке справа.

В другой большой колеснице ехал фараон Наг Киафан. Подобно его тезке кобре, он отличался большей стройностью и изяществом. На нем было нагрудное украшение из золота и драгоценных камней, сверкавших в красном солнечном свете, который проникал сквозь тучи пыли. Голову венчала синяя военная корона Египта, а на боку висел вложенный в ножны из серебра и электрума, усыпанные бирюзой и лазуритом, легендарный синий меч, снятый им с тела отца Нефера.

Странно, но хотя и не столь могучий, как Трок, Наг выглядел более грозно.

Золотые колесницы проехали и скрылись в поднятых ими тучах пыли, но Нефер по-прежнему лежал вытянувшись на главной ветке кедра, так как под ним все еще двигались фаланги войска.

Солнце скользнуло за горизонт, но света еще хватало, чтобы разглядеть следующую часть бесконечной процессии. Нефер выпрямился с вновь вспыхнувшим интересом и вниманием.

Раскачиваясь и переваливаясь по дороге, уже изрытой колеями после проехавших перед ними сотен колесниц и повозок, двигались две повозки с паланкинами, запряженные волами. Они были такими просторными, с шелковыми занавесками, украшенными золотыми звездами и розетками, что Нефер понял – ехать в них должны женщины из царского дворца. Неферу и в голову не приходило, что Трок возьмет в поход своих жен или наложниц – он слышал, что Трок получал удовольствие за счет пленных, захваченных в захваченных вражеских городах и наслаждался мальчиками и девушками в равной степени. Поэтому, если они не принадлежали Троку, это наверняка были женщины Нага. Нефер задался вопросом, не устал ли Наг от Гесерет и не взял ли других жен.

Затем занавеска второго паланкина резко отдернулась, и на пыльную дорогу спрыгнула девушка и побежала вприпрыжку рядом с волами. Хотя она заметно изменилась с тех пор, как Нефер в последний раз видел ее, он не сомневался, что этим прекрасным созданием была Мерикара, его младшая сестра. Она больше не носила детскую прическу с локонами на боку, ее волосы были подстрижены так, что доходили до плеч и заканчивались густой прямой челкой на уровне бровей. Потеря боковых локонов означала, что Мерикара увидела свою первую красную луну. Нефер ощутил острую боль оттого, что его забавная маленькая обезьянка больше уже не ребенок. Затем ему пришло в голову, что у Нага исчезло последнее препятствие к тому, чтобы взять Мерикару на супружеское ложе. Нефер слышал, что Наг – сладострастник и развратник, и мысль о том, что он надругался над его младшей сестрой, вызвала в нем такое отвращение, что он почувствовал в горле вкус гнилой рыбы.

Он ощутил непреодолимое желание поговорить с Мерикарой, узнать, счастлива ли она и не может ли он как-нибудь облегчить ее участь. Затем ему пришло в голову спасти ее и забрать в Галлалу. Он знал, что такие мысли опасны и что его товарищи попытаются отговорить его от такой пагубной затеи.