Чародей

Последовал еще один беглый обмен взглядами между Минтакой и Нефером. За ним мрачно и задумчиво наблюдал Трок; Таита ощутил его гнев и ревность. Как если бы горячее и тяжелое облако хамсина, ужасной песчаной бури в Сахаре, вырастало на горизонте пустыни. Я не предвидел этого. Интерес Трока к Минтаке романтический или политический? – задался он вопросом. Он вожделеет ее или видит в ней просто лестницу к власти? В любом случае это опасно, и это еще одно, что нам следует принять во внимание.

Приветственные речи подходили к концу, но не было сказано ничего значительного: переговоры о перемирии должны были начаться на следующий день, на тайном совещании. Обе стороны встали с тронов и обменялись поклонами и приветствиями. Снова зазвенели гонги и зазвучали бараньи рога: правители покидали собрание.

Таита бросил последний взгляд на ряды гиксосов. Апепи и его сыновья вышли через ворота, охраняемые высокими гранитными колоннами с одинаковыми коровьими головами богини наверху. Оглянувшись в последний раз, Минтака последовала за отцом и братьями. Господин Трок шел вплотную за ней и, тоже оглянувшись, бросил последний взгляд на фараона Нефера Сети. Затем и он прошел между колоннами. Когда он шел, стрелы в его колчане тихо стучали, и взгляд Таиты заметил их цветное оперение. В отличие от обыденного кожаного военного колчана с крышкой, предотвращающей выпадение стрел, этот церемониальный колчан был покрыт золотым листом и не закрывался, так что оперенные концы стрел торчали над краем. Перья были красные и зеленые, и какое-то злодеяние всплыло в памяти Таиты. Трок прошел в ворота, а Таита продолжал пристально глядеть ему вслед.

Таита вернулся в каменную келью во флигеле храма, отведенном ему на время переговоров о мире. Он выпил немного шербета, поскольку во внутреннем дворе было жарко, и подошел к окну в толстой каменной стене. Стая ярких ткачиков и синиц прыгала и щебетала на подоконнике и на покрытой плитами террасе внизу. Когда он кормил их дробленым просом дурра, они садились ему на плечи и клевали из сложенных чашей рук; Таита думал о событиях утра, начиная сопоставлять все несопоставимые впечатления, полученные на церемонии открытия. Мысли о том, как его порадовало и позабавило то, что произошло между Минтакой и Нефером, забылись, едва он вспомнил о Троке. Он обдумывал отношение этого человека к гиксосской принцессе и осложнения, к которым могла бы привести его попытка ускорить осуществление своих планов относительно молодой пары.

Ход его мыслей прервался, когда он заметил крадущуюся тень, ползущую по краю террасы за окном. Это был один из храмовых котов, худой, покрытый шрамами и в лишаях. Он подкрадывался к птицам, которые прыгали по плитам за окном, подбирая рассыпанное проса.

Светлые глаза Таиты прищурились: он сосредоточился на коте. Старый ободранный кот остановился и с подозрением огляделся. Вдруг, выгнув спину дугой и взъерошив шерсть, он уставился на пустое место на каменных плитах перед собой. Издав вопль неприязни, кот развернулся и помчался по террасе прочь, к пальме. Он взлетел по высокому стволу, достиг листьев наверху и отчаянно вцепился в них когтями. Таита бросил птицам новую горстку зерна и собрался с мыслями.

В течение всей их долгой совместной поездки Трок держал свой боевой колчан крепко закрытым, и Таите не пришло в голову сравнить одну из стрел, лежащих в нем, с теми, которые он нашел на месте убийства фараона. У скольких еще гиксосских командиров были стрелы с красным и зеленым оперением, он мог только предполагать, но, вероятно, таких было много, хотя каждому из них полагалась свое отдельное оформление. Был лишь один способ связать Трока со смертью фараона Тамоса и через него вовлечь в это его брата Нага. Изучить одну из его стрел. «Как сделать это, не пробудив в нем подозрений?» – задался он вопросом.

Его снова отвлекли от раздумий. В коридоре около двери его кельи раздались голоса. Один был молодой и чистый, Таита узнал его сразу. Другие, грубые, упрашивали и протестовали.

– Господин Асмор дал особые распоряжения.

– Разве я не фараон? Разве вы не должны повиноваться мне? Я желаю посетить Мага, и не смейте мешать. Отойдите в сторону, оба. – Нефер говорил громко, повелительно. Неуверенный тембр полового созревания ушел из его голоса, теперь это был голос мужчины.

«Молодой сокол расправляет крылья и показывает когти», – подумал Таита и, стряхивая с рук просяную пыль, повернулся от окна, чтобы приветствовать своего царя.

Нефер отдернул занавес, закрывавший дверной проем, и вошел. Два вооруженных телохранителя беспомощно последовали за ним, встав в дверях позади. Нефер, не обращая на них внимания, встал перед Таитой, уперев руки в бедра.

– Таита, я очень сердит на тебя, – сказал Нефер.

– Мне безумно жаль. – Таита низко поклонился. – Каким образом я оскорбил вас?