Чародей

Дорникус уже устал удивляться возможностям Никоса, поэтому уже не испытывая особых чувств смотрел, как тот подбежал к скале, подпрыгнул повыше и прилип к слегка неровному боку нагревшегося за день камня. Затем быстро перебирая ногами и руками, как муха пополз по стене, оставляя внизу неприступное для обычного человека пространство. То, с какой легкостью Никос создавал амулеты, полезные вещи, в общем все то, что необходимо в путешествии, поначалу вызывало оторопь. И не использовал он почти никаких амулетов, а ведь и так понятно, что снаряженный амулет не только простому человеку полезен, но и самому искуснику или чародею. Ну, даже мейху, если подумать. Ведь готовый амулет дает возможность очень быстро среагировать, в опасной ситуации дать себе некоторое время форы, чтобы адекватно оценить обстановку и правильно действовать. Да и личную ману лучше поберечь, для того и амулеты особенно полезны. Хотя, что он знает о Никосе? Может у него их очень много, только он их не показывает? Мелькнула даже бредовая мысль, что Никос сам представляет собой амулет. А вот то, что он так легко ими разбрасывается — это хорошо. Если он не обманывает и действительно собирается их отпустить, что вполне согласуется с впечатлением, сложившимся у Дорникуса об их временном "хозяине", то можно попробовать выпросить в добавок к защите вот такие амулеты связи для их команды. Пользу от них трудно переоценить. Ну, а уж механизм подзарядки накопителей амулетов, — Дорникус с нежностью погладил свой перстень, — всем подаркам подарок. А ведь зарядка в искусных лавках немало стоит. Особенно, если амулеты архейские. Последнее требует особой осторожности — бывали случаи, когда искатели, придя в такую лавку, теряли не только понравившиеся искусникам амулеты, но и головы, если начинали возражать. Так что, действительно, одно это уже окупило их так неудачно поначалу начавшуюся охоту.

— Пора! — Произнес над ухом тихий женский голос. Дорникус кивнул, и они с Кирином пошли отрабатывать свое будущее.

* * *

Завораживающее зрелище! Я сидел с внутренней стороны стены каменного стакана и глядел в центр примерно двухкилометровой воронки, плавно повышающейся к внешним краям. Сквозь пальцы я пропускал легкий песок. И точно такой же песок тонкой змеей шевелился как раз над центральной частью амулета — куба, который на самом деле пока не был виден — на его месте возвышался очень высокий песчаный холм. И откуда тут столько песка? Ведь снаружи — сплошная зелень, если не считать каменных обломков!

Несильный ветер тут закручивался вдоль стен, сбегая к центру и рождая песчаный жгут, гибкой лентой поднимающегося вверх. Впрочем, не сильно высоко и вряд ли тут постоянно так — когда мы наблюдали за этим местом через конструкты, песок везде лежал мертвым грузом.

Рядом упали Дорникус и Кирин. Их тяжелое дыхание говорило о том, как нелегко им дался подъем и спуск с этой стороны. За ними легко, как пушинка, опустилась Карина и тоже стала смотреть в центр воронки. Я обнял ее и она положила голову мне на плечо.

— Что там? — Спросила она.

— Пока не знаю.

— Чтобы раскопать такой холм, понадобится не один день. А то и месяцы работы.

— Ты права. У нас нет столько времени. — Согласился я. Глянул на небо. — До вечера еще много времени. Думаю, за полчаса-час справимся. — Я почувствовал, как за спиной замерло дыхание мужчин. И зачем я их с собой взял? Да ладно, какая разница? Все равно у меня на них есть планы на будущее, а чем больше мы вместе, тем сильнее они ко мне привязываются. Причем я совершенно не хочу на них влиять неестественным образом — то есть просто внедрить им в голову послушание и подчинение. Как-то это не правильно. Пусть все идет своим чередом.

— А как? — Карина с живейшим интересом посмотрела на меня.

— Придется призвать дальних родственников твоего Шустрика и моего Драко.

Карина понятливо кивнула, хотя вряд ли что на самом деле поняла.

Я повернулся к Дорникусу с Кирином:

— Ну, что… Готовы посмотреть на настоящий гнев стихии?

— Только, если останемся после этого живы. — Быстрее своего начальника отреагировал Кирин.

— Ну, было бы глупо дать вам погибнуть в расцвете сил, особенно после того, как столько для вас сделал. — Я про себя усмехнулся.

Дорникус же с Кириным недоуменно переглянулись.