Чародей

– В Ширволе его выслушали, – продолжал Свон, – и стали говорить про него разные оскорбительные вещи. Не в лицо, поскольку они были не столь отважны, как разбойники, вступившие в бой с сэром Равдом и его оруженосцем и ни разу не дрогнувшие. Но он обнаружил, оруженосец сэра Равда, что у него есть враг, неуязвимый для меча: молва, следующая за ним по пятам.

Свон резко остановился и повернулся к Таугу:

– Все короткое время, что мы вместе, я старался учить тебя.

– Да, сэр Свон. И я многому научился. От вас и от сэра Эйбела.

– Вот мой самый важный урок. Мне потребовались годы, чтобы его усвоить, но ты получаешь его задаром.

– Да, сэр Свон, – повторил Тауг.

– Мы идем на опасное дело. Ты сразился с инеистым великаном и одержал победу. Возможно, еще до полудня нам придется сразиться с двумя десятками. Возможно, ты останешься в живых, а я погибну.

– Надеюсь, такого не случится, сэр Свон.

– Я не хочу умирать. Нисколько не хочу. Если мы вступим в бой, я надеюсь, мы победим. Я сделаю для победы все возможное. У тебя есть палица.

– Да, сэр Свон. Мечедробитель. – Тауг поднял палицу.

– А где кинжал, который ты забрал у кузнеца-ангрида? Ты показывал мне кинжал размером с боевой меч. Он по-прежнему у тебя?

– Он в моей комнате, если только кто-нибудь не стащил его.

– Возьми и его тоже. Возьми и палицу, и кинжал.

– Хорошо, сэр Свон.

– Если я погибну, а ты останешься в живых, Тауг, тебе придется встретиться с врагом более страшным, чем ангриды, и более коварным. Со сплетнями, с хитрыми улыбками, с косыми взглядами. Ты меня понимаешь?

– Думаю, да, сэр Свон.

– Тебе придется сражаться с ними, а сражаться с ними можно только одним способом: добровольно отправляясь на верную смерть и оставаясь в живых. Делая это снова и снова, Тауг.

– Да, сэр Свон.

– Ты из крестьян? Как и сэр Эйбел?

– Мы не такие плохие, как вы думаете, сэр Свон.

– Я ничего такого не думаю. – Свон вздохнул, и Таугу пришло в голову, что звука более тоскливого он не слышал никогда в жизни: вздох призрака, щемящий сердце звук, который будет жить в гулких залах Утгарда дольше, чем летучие мыши. – Меня воспитывали слуги моего отца, Тауг. Главным образом Нола и ее муж. Они гордились мной и научили меня гордиться собой. Это помогло мне, и на протяжении многих лет только одно это и придавало мне сил. А тобой кто-нибудь гордился когда-нибудь? Кроме меня?

Тауг сглотнул:

– Я бы не смог убить Логи, если бы не Орг, сэр Свон. Он первый вступил с ним в схватку, чтобы защитить нас, и он сделал больше, чем я. Только вы запретили мне говорить о нем.

Свон улыбнулся; улыбка, хотя и безрадостная, очень его красила.

– Я все равно горжусь тобой. Горжусь тем более, что ты сказал правду, когда наверняка испытывал огромное искушение солгать. Я часто лгал и знаком с подобным искушением. Так кто, кроме меня?

– Моя сестра, сэр Свон, Ульфа. Когда она узнала, что я оруженосец и, возможно, однажды стану рыцарем.

– Это хорошо. Может, нас с Ульфой вполне достаточно. Сэр Равд никогда не гордился мной, а я никогда не гордился им, как следовало бы. Мне бы надлежало приказать тебе хранить йамять о сэре Равде, но ты его не знал.

– Я видел его, сэр Свон, когда он приезжал в нашу деревню и разговаривал с народом.

– Тогда не забывай это и не забывай, что я рассказал тебе о нем.

Они расстались, но Тауг не сразу направился в комнату, которую делил с Мани и Этелой, а еще с минуту стоял на месте, глядя в спину Свону, шагающему широким шагом по огромному коридору – неприглядному и холодному коридору, погруженному во мрак, рассеиваемый лишь слабым светом дня, что сочился сквозь высокие узкие окна в одной стене.

И Таугу показалось, что в самом конце коридора он увидел рыцаря с фигурой вздыбленного золотого льва на шлеме и изображением золотого льва на щите – и что Свон не увидел рыцаря, хотя находился к нему гораздо ближе. Тауг повернулся и пробормотал: «Этот замок наводнен призраками».

Чуть позже, начав подниматься по одному из бесчисленных маршей лестницы, он сказал себе:

– Ладно, я надеюсь, что нам вообще не придется сражаться. Что мы просто заберем рабов, и все дела.

А немного погодя добавил:

– Жаль, Мани здесь нет.

Глава 20 ЭТО БЫЛ КОРОЛЬ ГИЛЛИНГ!

Лето в середине зимы. Идн сидела под глицинией на белой мраморной скамье, приятно прохладной; и хотя в темноте она не видела лица молодого человека рядом, она знала, что это Свон. Пел соловей. Они поцеловались, и поцелуй вместил в себя целую жизнь любви, трепещущий и благоухающий мускусом.

Он длился вечность, но закончился слишком скоро. Идн проснулась, но продолжала лежать с зажмуренными глазами, готовая отдать все на свете, чтобы хоть на час еще вернуться в свой сон; она поплотнее закуталась в одеяло, чувствуя нестерпимый жар в чреслах, где плакало что-то – древнее, как сама Женщина.

Герда забормотала во сне, перевернулась на бок и затихла.

– Ваше величество…

Голос прозвучал наяву и принадлежал не Мани, не Герде, не Бертольду и, уж конечно, не Ансу. Идн села.

Обнаженная девушка со взметенными над головой волосами стояла на коленях возле постели.