Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

1970-е годы, открывшие Берни Мэдоффу столько новых возможностей, были не слишком милостивы к большинству мелких брокерских фирм, расплодившихся в 1960-е. После волны банкротств регуляторы решили разобраться в том, что же послужило питательной средой для расцвета столь непрочных фирм, и пришли к выводу: виной всему отсутствие ценовой конкуренции. Сложилась ситуация, при которой клиенты, независимо от качества обслуживания, за каждую купленную или проданную акцию платят одну и ту же фиксированную комиссию. Соответственно, брокер, исполняй он ордер на пакет в сто тысяч одинаковых акций или на тысячу акций ста разных наименований, получает одни и те же комиссионные за каждую акцию. Конечно, какой-нибудь очень крупный клиент мог настоять на негласной оптовой скидке, но у мелких инвесторов такого шанса не было. Никого это не устраивало, за исключением мелких неконкурентоспособных брокеров, которые только благодаря такому положению дел и держались на плаву.

В 1970-е Комиссия по ценным бумагам вынудила финансовую отрасль пойти на усиление ценовой конкуренции, и 1 мая 1975 года фиксированные комиссионные были отменены (впоследствии этот исторический день нарекут Майским праздником). Перемены обрекли на смерть легионы шатких брокерских фирм, избалованных высокими накладными расходами, но не обеспеченных ни вычислительной техникой, ни грамотным персоналом.

И все же небольшие фирмы, особенно в региональных финансовых центрах страны, продолжали играть важную роль финансовых консультантов для многочисленных владельцев мелкого бизнеса и умеренно состоятельных инвесторов. По сути, они тоже непреднамеренно мостили дорогу Мэдоффу.

Одной такой брокерской фирмой, со временем ставшей испытанным каналом поставки инвесторов Мэдоффу, была Engler & Budd из Миннеаполиса. Мендель, или Майк, Энглер основал фирму в 1961 году, и отношения между его фирмой и Bernard L. Madoff Investment Securities представляют собой важный шаг в развитии тайной схемы управления капиталами, а именно внедрение принципа доверия по ассоциации.

В начале начал деятельность Сола Альперна по вербовке клиентов была открыто нацелена на тех, кто потенциально мог захотеть инвестировать в его блестящего зятя, даже если они ничего не смыслили в арбитражных стратегиях – его любимом коньке. И фирма Avellino & Bienes унаследовала этот костяк верных инвесторов, которые понесли славу Мэдоффа из уст в уста. Но Майк Энглер вербовал инвесторов, которые, скорее всего, о Мэдоффе и не слышали, зато знали Энглера и доверяли ему. Дальше так и пошло, сложился безотказно действующий шаблон. Вначале люди инвестировали, потому что доверяли Берни Мэдоффу. В конце они инвестировали, потому что доверяли человеку или институту, который был последним звеном в длинной цепи, тянувшейся к Мэдоффу.

Майк Энглер познакомился с Берни Мэдоффом вскоре после того, как в 1969 году к фирме брата присоединился Питер Мэдофф. На первых порах Питер Мэдофф без устали колесил по стране, продавая оптовые брокерские услуги небольшим региональным фирмам. Деловому партнеру Энглера Питер понравился, и он согласился перевести активы к Мэдоффу.

Engler & Budd довольно успешно в региональных масштабах торговала внебиржевыми ценными бумагами во времена, когда клуб дилеров внебиржевого рынка был еще очень мал. Майк Энглер стал энергично работать в отраслевых комитетах и участвовать в конференциях, как и братья Мэдоффы. Обе семьи отдыхали в лыжный сезон в Аспене, где Энглерам принадлежал кондоминиум, у обеих семей были прочные связи с поселениями пенсионеров на юге Флориды. Майк Энглер с женой с удовольствием бывали в обществе с Берни и Рут. По воспоминаниям сына Энглера, «они просто обожали» Мэдоффов.

Мэдофф, будучи по натуре сдержанным, тем не менее, по-видимому, любил поговорить с Майком Энглером, общительным и жизнерадостным предпринимателем из семьи преуспевающих бизнесменов. Его отец организовал одну из первых сетей местных кинотеатров. Сам Энглер совместно с родственниками открыл магазин алкогольных напитков, лодочный бизнес и строительную компанию.

Когда Энглер в 1986 году продал свою брокерскую фирму, Мэдофф пригласил его к себе советником по инвестициям – предположительно потому, что Мэдофф впервые открывал чисто институциональный бизнес по управлению капиталом только для богатых частных лиц. Примерно в это же время Энглер впервые доверил Мэдоффу часть своего состояния: по словам сына, отец считал, что ему представился прекрасный случай заполучить «столпа Уолл-стрит» в управители своими капиталами. «Никому из нас и в голову бы не пришло что-то заподозрить, Берни Мэдофф был вне подозрений», – сказал он.