Чародей на том свете

Шли третьи сутки их пребывания в пустыне. Из еды у девушки была лишь пара сухарей и кусочек сахару – остатки роулианского тюремного пайка, припрятанные на всякий случай и в суматохе забытые. Последние крошки этого были съедены еще вчера.

Она попыталась подманить какую‑нибудь живность, произнеся все «Звериные Слова», известные ей. Но то ли духи разгневались на нее за применение волшебства против ни в чем не повинной мамонтихи, то ли просто тут не было ничего живого, однако на зов никто не явился.

Слава Сэвэки‑тэгэмеру, хоть жажда их не мучила. Уже к вечеру первого дня эвенкийка, припомнив кое‑какие уроки деда, наловчилась так охлаждать попадающиеся на пути камни, что на них моментально собиралась обильная роса, которую они с Упуатом быстро слизывали. Магия тут присутствовала, и магия сильная, хотя и чужая – не такая, как на Земле. Волчок говорил, что это – Нижний мир. Выходит, не врал.

За прошедшие в пути дни нетеру кратко поведал девушке свою и Данину историю, но особого впечатления это на нее, как ни странно, не произвело. Разве что вспомнились недавние слова деда, что скоро наступят удивительные времена, и Старые Хозяева начнут возвращаться и явят себя людям.

Но вот, кажется, их страдания подходят к концу. Какие бы ни были люди, но встреча с ними – надежда. Если на росе можно протянуть еще какое‑то время, то голод все сильнее мучил девушку, да и Упуат выглядел не лучшим образом. Хотя ему‑то было легче – по дороге им иногда попадались жуткие паукообразные создания, которых, однако, пес с аппетитом поглощал.

Между тем девушка почувствовала приближение живых существ и напряглась – добра эта встреча явно не сулила. Как бы их страдания действительно не закончились раз и навсегда.

– Чую, чую зверя и людя! Хочу кушать! Большой зверь – долго кушать! – донеслось до них.

А потом на гребень барханчика поднялись двое, при виде которых более нервный человек упал бы в обморок. Да и Эле не поздоровилось бы, не познакомься она за последние дни со всякими чудесами вроде говорящих собак и бродячих мертвецов из службы безопасности.

Первый – огромный (метра под три!), голый, уродливый, с темно‑серой кожей, большим рогом на лбу, вооруженный длинным мечом.

Второй – ростом с человека, но покрытый мелкой желтой чешуей, с мордой, являющей собой нечто среднее между крысой и павианом. В руках его было по дубинке.

– Хурр хочет кушать! Хурр хочет кушать! – донеслось из‑за гребня, и появился третий – непонятно даже кто.

На человека он походил еще меньше, чем два его приятеля, – весь покрытый длинными черными густыми волосами, из‑под которых не было видно ничего, кроме единственного желтого глаза на лбу, и согнутый почти пополам, так что руки его едва не касались земли.

– Самка! – проревел косматый. – Молодая и свежая! Съедим!

– Это само собой! – согласился чешуйчатый. – Но сначала…

– Съедим! Съедим! – продолжал радостно бесноваться урод.

Эйяно скосила глаза на Упуата – тот был явно обеспокоен, если не сказать, напуган.

– Эля, я не смогу их проводить, – со вздохом признался он. – Тут место какое‑то очень странное и в‑вообще…

– О, говорящая собака, – удивился желтокожий, – никогда не ел!

Шаманка слушала его вполуха. Окружающий мир поблек, свет потускнел.

Она тянулась куда‑то за Силой и находила ее, что‑то приказывала неведомо кому…

– Эля, что ты там колдуешь, надо бежать!!

Она не обращала внимания на паникующего волчка. Пальцы сами складывались в замысловатые фигуры, память услужливо подсказывала нужные слова.

– Эй, лучше бы вам сейчас не дергаться, – предупредил здоровяк с темно‑серой кожей, взмахнув клинком, при этом засветившимся. – Обещаю – долго мучить не будем! А вздумаете трепыхаться – не обессудьте: придется немного потерпеть.

Противно хихикнул, обнажив кривые желтые зубы, и погрозил оружием эвенкийке:

– Колдовать даже не пробуй, девка, нас этим не проймешь. И посильней тебя колдуны шли в котел к Кхути.

Метрах в десяти от троицы завертелся небольшой вихрь. Так, обычные завихрения воздуха, что нередки в жару над раскаленной почвой.

– Ха, это все, что ты можешь, самочка?! – выкрикнул рогатый. – Правду говорят – от людей больше всего пользы на кухне!!

И в этот момент смерч начал разрастаться. Десять секунд – и вот уже фохочущая черная колонна выросла перед остолбеневшими разбойниками.

Но их оцепенение быстро прошло, и они, подбадривая себя воплями и визгами, ринулись в атаку.

Шаманка не успела ни о чем даже подумать, лишь почувствовала, что ее душа устремляется прочь из тела.

Бешено вертящийся и воющий черный смерч рванулся в сторону серокожего. Тот попытался отмахнуться ятаганом, выкрикнул заклятие, но в вихре уже не было ничего колдовского, и через долю секунды груда мелкой гальки и булыжников буквально изрешетила его. Затем смерч настиг несущегося на них покрытого чешуей гуманоида, закрутил его, подбросил ввысь метров на сто и швырнул на землю – аккурат на острые бивни ближайшего утеса.

Затем пришел черед косматого, что, хохоча и завывая, несся прямо на Элю с волчком, при этом опираясь на все четыре конечности, как огромный павиан или орангутанг.