Чародей с гитарой. Том 1

— Ну-ну, — пробормотал обескураженный Джон-Том, решив закончить с расспросами и подождать, пока не увидит погреб собственными глазами.

Переход по тоннелю растянулся, мнилось, чуть ли не на час, но наделе занял лишь несколько минут. Затем последовал крутой поворот налево, и все трое очутились в крохотном помещении со сводчатым потолком, которое, насколько мог судить Джон-Том, располагалось по центру исполинского дуба, служившего пристанищем чародею. Земляной пол под ногами был сухим и ровным. Некое существо замерло на мгновение, ослепленное Со-рбловым светильником, а затем с писком исчезло в норе, черневшей в дальнем углу. С потолка, переплетаясь между собой, свешивались кривые толстые ветви. Благодаря им создавалось впечатление, что потолок украшает изысканная деревянная решетка. Среди крупных веток виднелись и другие, поменьше, которые торчали в разные стороны, словно выискивая, где можно поживиться влагой и питательными веществами. Корни, подумал Джон-Том. И как он сразу не догадался? Погреб под корнями! Юноша признался в несообразительности Клотагорбу, который уселся на стоявший посреди погреба массивный стул; другой мебели в помещении не было.

— Ты прав, мой мальчик, — отозвался волшебник. — Надо сказать, это особенный погреб. — Он запрокинул голову, долго всматривался в переплетение корневищ, потом указал пальцем. — Вон корень зависти, рядом с ним — корень вдохновения, а в углу, вон тот, золотистый, — корень зла.

Джон-Том пригляделся повнимательнее. Интересно, из чего состоит корень: дерево цвета золота или золото цвета дерева? Заметив любопытство юноши, Клотагорб улыбнулся.

— Не увлекайся, мой мальчик, это небезопасно. — Он повернулся к филину. — Сорбл, раз уж ты принес светильник, поставь его сюда.

Ученик медленно приблизился к чародею, воткнул палку со светящимся шаром наверху в землю и поспешно отступил к стене. Джон-Том расположился по соседству с Сорблом. Клотагорб скрестил руки на животе и закрыл глаза, из чего следовало, что он готовится произнести весьма могущественное заклинание. В доказательство серьезности своих намерений волшебник пробормотал пару-тройку фраз, потом снял очки, сунул их в футляр и положил последний в один из верхних ящичков у себя на груди.

— Что дальше? — шепотом справился у филина Джон-Том. — Кого он собирается призывать?

Сорбл как будто норовил вдаться в стену, совершенно игнорируя тот факт, что сырая земля запачкала его перья, и не сводил широко раскрытых глаз с волшебника, который погрузился в предваряющий чародейство транс.

— Ты же знаешь. Ничто.

— Ах да. Совсем забыл. Ведь что скрывается в погребе? Ничто.

Джон-Том пошутил, однако Сорбл воспринял его слова в буквальном смысле.

— Ну конечно. Я рад, что ты меня понимаешь.

Клотагорб, глаза которого по-прежнему оставались зажмуренными, медленно повернулся к ним лицом и извлек из другого ящичка на своей груди бумажный свиток.

— Сорбл!

— Да, хозяин? — пробормотал филин.

— Это тебе. Будешь читать.

Джон-Том отметил про себя, что голос волшебника изменился, сделался чуточку громче и приобрел известную торжественность, как будто чародей за те несколько секунд, в течение которых пребывал в раздумьях, помолодел на добрых двести лет. Юношу подмывало спросить, так ли это на самом деле, но он не решился. Что касается намерений Клотагорба, было ясно, что тот вот-вот раскроет их.

Сорбл аккуратно развернул свиток и прищурился, разбирая первые строчки.

— Мастер, я не знаю, получится ли у меня. Почерк такой мелкий…

— Получится, получится, — уверил ученика Клотагорб. — Помнится, природа наделила тебя поразительно острым зрением. Можешь вернуться к стене, которую ты так усердно подпирал, но когда я дам тебе знак, начинай читать.

— Как скажете, хозяин, — Сорбл послушно попятился туда, где стоял сильно озадаченный всем, что творилось вокруг, Джон-Том.

Клотагорб неторопливо воздел передние лапы к темноте под потолком. На глазах у изумленного юноши лапы волшебника словно ухватились за некую невидимую опору и подтянули за собой тело; в итоге чародей оказался сидящим в воздухе над своим стулом. Клотагорб спрятал в панцирь задние лапы и голову, лишь глаза поблескивали из-под роговой оболочки. Интересно, подумалось Джон-Тому, неужели черепаха чего-то опасается? Юноша быстро огляделся по сторонам. Ничего, только грязь да корни дерева. Ничего? Не о том ли твердил перепуганный Сорбл? И тут Клотагорб заговорил. Он произносил слова протяжно, нараспев, а царивший в погребе полумрак становился, казалось, все плотнее, стискивал в своих объятиях светящийся шар, и тот постепенно превратился в слабую искорку света, изнемогавшую в сражении с тьмой.