Чародей с гитарой. Том 1

У министра было достаточно оснований призадуматься над словами императрицы, признававшей за мягкими изрядный ум. Подобная находчивость позволяла ему сохранить голову на плечах, даже когда он согласился с прочими в том, что настало время выступать. Сам-то он полагал, что Эйякрату следует предоставить любое время, которое тот запросит. Кесиликт был знаком с запретными анналами, бесконечным скорбным перечнем поражений в прежних битвах с мягкими. И не более прочих членов Государственного Совета знал о сложностях, испытываемых Эйякратом при манипуляциях с Проявлением, полагал, что в нем-то и кроются все надежды Броненосного народа на окончательную победу над извечными врагами… а вовсе не в хваленой генералом Мордешей военной силе.

Оставшись одна, Скрритч потянула за другой шнурок. Явился служитель с высоким узкогорлым сосудом для питья. Императрица запила им вкус ножки, а затем вновь обратилась к окну.

Сгущающийся туман укрывал уже подступы к твердыне. Город Куглух с его тысячами беспокойных жителей исчез, словно бы и не существовал. День повернул к ночи, туманы темнели, свидетельствуя, что солнце клонится к закату.

Мордеша и его друзья-генералы осуждали задержку. Она и так тянула, сколько возможно, давая Эйякрату время, необходимое для изучения Проявления. Но, зная характер волшебника, нетрудно понять — он будет тянуть до бесконечности.

Терпение лопнуло. Скоро на Зеленых Всхолмиях узнают, что война началась.

На миг ей вновь вспомнился тревожный сон. Быть может, это просто кошмар? Даже у нее, императрицы, сдают нервы. Однако Эйякрат не проявил особого беспокойства, значит, и ей незачем волноваться.

Нужно было еще возвысить кое-кого и унизить, казнить, наказать… наградить. Впереди завтрашний день, умно спланированный прозаичным Кесиликтом.

Постоянная насыщенность будней казалась чрезмерной — в особенности теперь, когда сделаны первые шаги к окончательной победе. Она наслаждалась: из всех императоров и императриц великой Империи она первая хозяйкой вступит в уютные земли мягких, первой доставит с другого края света добычу, приведет тысячи рабов.

В конце концов, что может помешать ей? Эйякрат не раз намекал на возможности, предоставляемые Проявлением. Они уводили за пределы этого мира.

Императрица повернулась на бок и откинулась на сотню красных подушек, отсвечивающих рубинами. Честолюбие ее было безграничным, как Вселенная, и столь же далеко идущим, как магия Эйякрата. Она едва могла дождаться начала войны. Слава осенит ее и Куглух. Кстати, почему бы с помощью чародея не сделаться Императрицей Вселенной, высшей правительницей еще неведомых далей со всеми их обитателями?

Да, она еще получит утонченное удовольствие, распоряжаясь смертью и разрушением, а не читая о них… Командуя воинами, а не тупыми мирными горожанами. Куглух вышел в поход — пора уже. Только на этот раз он будет шириться и расти… Никаких бесславных остановок.

Галлюцинация в памяти слабела и наконец сделалась лишь любопытным и незначительным воспоминанием.

Глава 15

Джон-Тома словно поделили на две половины. Одна — продрогла и промокла от утреннего тумана. Другая же пребывала в сухости и тепле — ей было, пожалуй, жарко, и на нее что-то давило.

Он открыл глаза и с первым, еще сонным движением увидел рядом с собой черно-белую фигуру. Черные волосы Флор лежали на его плече, а голову она пристроила на его согнутой в локте руке.

Вместо того чтобы шевельнуться и разбудить девушку, он воспользовался возможностью изучить ее совершенно неподвижное лицо. Во сне она была совсем другой. Девочкой, что ли. По левую сторону от Джон-Тома почивал волшебник.

Втянувший в панцирь голову и конечности, Клотагорб казался валуном, закатившимся под куст. Джон-Том вновь обратил было взор к своей соседке, когда уловил движение за спиной. Встревоженный, он потянулся к своему боевому посоху.

— Ты не тревожься, Джон-Том. — Интонации Талей были прямо противоположны словам. Девушка склонилась к нему, бросив угрюмый взгляд на сонную парочку. — Если я и убью тебя, Джон-Том, то не во сне. — Она непринужденно перешагнула через обоих и направилась к Клотагорбу.

Нагнувшись, она бесцеремонно забарабанила по панцирю.

— Просыпайся, волшебник!

Вскоре вынырнула голова, за ней пара рук. В одной оказались очки, быстро перекочевавшие на клюв. Наконец появились ноги. После недолгой паузы волшебник всеми четырьмя оттолкнулся от земли и встал.

— Я не привык, — начал он ворчливым тоном. — Я не привык, чтобы меня будили столь бесцеремонно, юная леди. И если бы не моя добродушная натура…

— Эти речи лучше приберечь для него, — проговорила Талея, указав на шатающегося в воздухе Пога. Сонный летучий мыш, неловко двигаясь, приближался, чтобы помочь хозяину с утренним туалетом. Пог спал наверху — в ветвях дерева.

— В чем дело-до, а? — проговорил он утомленным тоном. — Шум, ор… поспать не дадут.