Чародей звездолета «Агуди»

Молчание стало гробовым, все застыли, словно лихорадочно проверяли номера своих счетов, наконец Каганов хохотнул с преувеличенной беспечностью:

– Ну что вы, Петр Петрович, дуетесь за такую малость? Ведь это всего лишь деньги! А кого они радуют?

Новодворский возразил:

– Если деньги не радуют, значит, они не ваши. Свои радуют всегда.

– Деньги – не самое главное в жизни, когда они есть. А так вовсе не играют в жизни никакой роли… потому что сами пишут сценарий.

Новодворский лучезарно улыбнулся:

– Абсолютно с вами согласен! Деньги не играют никакой роли, потому что пишут сценарий, это признание в том, что миром правит экономика, и… ничего больше. Жаль, хотелось бы с вами пообщаться еще, но надо готовить своих к отлету. Я возглавляю делегацию в ПАСЕ и в другие всемирные организации, чтобы попробовать получить для России новые кредиты…

Перед отлетом он пришел еще на пару самых необходимых заседаний, по дороге на Запад успел заскочить к целому ряду самых влиятельных губернаторов, затем галопом пронесся по Европе, везде выступая с осуждением снова вспыхнувших репрессий в России, наступлений на права и свободы простого и даже очень простого человека.

Карашахин принес центральные газеты Англии, Франции, Германии, где Новодворский смотрит с первых страниц, лицо уверенное, жизнерадостное, простое и бесхитростное, каким и должен быть президент демократического государства. Неоднократно, но убедительно говорит о незыблемости демократических ценностей, что Господь вложил в души людские, о необходимости курса на дальнейшее внедрение общечеловеческих ценностей, приверженцем которых наиболее последовательно выступает он, Новодворский, основной кандидат на пост президента…

– Выборы скоро, – проговорил Карашахин хмуро. – Не знаю, не знаю… Похоже, он в самом деле уйдет в еще больший отрыв.

– А какой рейтинг остальных?

– По данным опросов, если бы выборы состоялись прямо сейчас, Новодворский получил бы сорок девять процентов голосов, Гусько – тридцать два, Мацак, Грущенко и Доннер близко к семи в сумме. Остальные не наберут даже полпроцента…

Я покачал головой. Инерция очень велика, а также велика власть общественного мнения. Народ всюду ворчит, что преступников распустили, что надо этих гадов расстреливать без суда и следствия, даже за карманные кражи – на каторгу, но едва доходит до действий, каждый голосует за «общедемократические ценности», при которых у преступника куда больше прав, чем у законопослушного гражданина. Западная система гордится тем, что в их судах Иисус Христос и Иуда Искариот имеют равные возможности, но любой адвокат скажет вам, что шансы Иуды выглядят намного предпочтительнее. А суды присяжных – вообще цирк, в самом ли деле надо набирать двенадцать человек, чтобы решить, чей адвокат лучше?

День уже с утра жаркий, снова заговорили о всемирном потеплении, но при всемирном – повышение на градус, максимум – на два, а здесь солнце как озверело, чувствую себя свежезарезанным поросенком под паяльной лампой. Рубашка взмокает и тут же высыхает, в молодости в таких случаях между лопатками белело от выступившей соли, но такое не позволят президенту. И то, что среди такого обилия кондишенов ухитряюсь ощутить жару, – удивительно.

Ксения не вскочила, как охранник, просто кокетливо поклонилась, давая возможность заглянуть в глубокий вырез открытого платья.

– Ах, какая жара, господин президент, – произнесла она томно, потом без всякого перехода деловито щебечущим голосом: – Членовозы уже прибыли, а сами члены правительства по одному собираются в нижнем зале.

– Я что, опоздал?

– Ох, господин президент, вы, наверное, только к женщинам опаздываете…

– Тогда зови, – сказал я. – Не жди, пока все соберутся.

Она взглянула с некоторым удивлением, я сам подумал и устыдился мысли, что стараюсь начать раньше в надежде, что без Новодворского, как будто это может ослабить его позиции.

– С удовольствием, – ответила она злорадно. – А то засмотрелись мужчины…

– Что, футбольный матч?

– Нет, прямой репортаж с мексиканской границы. Большая группа с оружием в руках прорывается в Штаты. Говорят, народно-революционная армия имени Боливара. Это кто? Я думала, это конь… Тот самый, что двоих не вынесет.

– Да, – подтвердил я, – народно-революционная имени коня. Сейчас за оружие только буддисты еще не берутся… Но скоро и они создадут свою армию.

– Тогда мир вовсе рухнет, господин президент!

– Если не подставим плечи. Зови.

Они проходили в кабинет, уверенные, властные, уже обеспечившие себя, родных и близких выше крыши, теперь можно и о стране подумать, разве что Каганов вошел с видом всеми обижаемого еврея да Забайкалец вдвинулся, как и положено появляться голливудовскому русскому ястребу, насупленный, взгляд исподлобья, одет безукоризненно, ведь какой демократ сейчас носит галстук и слушает Вагнера, сразу же примут за злодея…