Чародейка на всю голову

И сейчас героя империи обвиняли в сговоре с сопредельными нелюдями, плетущими интриги против Трейгора.

Репортер живописал, что несколько дней назад обвинение против Дьяра выдвинула корона в лице кронпринца. Упоминалось также, что есть неопровержимые доказательства и даже свидетели.

В этом месте я хмыкнула. Судя по тому, как надо мной трясся гончий, «свидетели» у обвинения – аж целая я одна. Были бы другие – из меня бы так показания не пытались вытянуть.

Но автор обширной статьи, которая, к слову, занимала весь газетный листок с обеих сторон, уверенно заявлял, что признание вины – дело почти решенное. И вот сенсация: этой ночью преступник сбежал из-под стражи. И наверняка ныне скрывается в стольной Эйсе, все пути из которой перекрыты магическими заградотрядами.

Я взглянула на портрет Йорана, который сопровождал статью. Картинка была живой. На ней темный маг чуть приподнимал склоненную голову, глядя на зрителя, как в прицел. И в его взгляде отражались власть, сталь и сила. Сила настоящего воина.

Темные волосы, чуть смуглая то ли от загара, то ли от природы кожа, разлет бровей, прямой нос, волевой подбородок. Я бы не сказала, что он был идеально красив, но в нем чувствовалась… надежность, что ли.

Сильный, уверенный, идущий к своей цели и не привыкший отступать. В общем, благороднутый на всю голову – вот такое впечатление он производил.

– И тем не менее, именно он хочет меня убить, – напомнила сама себе, а потом, глянув на оживившуюся улицу, задумчиво протянула: – Интересно, а что это за город? Не столица ли, часом?

Глава 2

– Конечно, столица, – раздалось ворчливое откуда-то сбоку и тут же вопросило: – Ты еще не думала отказаться от пагубной привычки – жить?

Я обернулась, уже догадываясь, кого увижу.

– Нет, – поспешила я огорчить свою собеседницу. – И вообще, в двадцать семь все только начинается!

– Так-то тебе восемнадцать, – сварливо поправила меня костлявая.

– Тем более!

– Одна, на улице, без малейшего представления об этом мире, и за душой ни медьки… Тебя ждет незавидная участь, поверь мне. Ты готова испить эту чашу? – напирала Смерть.

– С хорошей закуской принять можно любую и чашу, и рюмку, и черпак… – фыркнула я и, прищурившись, уточнила: – А вы, госпожа Хель, за мной теперь шпионите?

– Караулю, – ничуть не смутилась Смерть. – Когда в отпуск хочется, все средства хороши. Даже слежка! Жаль, что ты из-под кареты так быстро улизнула. Прокатилась бы еще немножко, сорвалась бы об один симпатичный булыжничек и… А вот теперь дожидайся, когда ты от голоду сдохнешь!

И столько тоски звучало в голосе костлявой… Словно это не мне, а ей предстояло сесть на вынужденную диету. Причем та обещала быть пожёстче, чем у иного дракона с приступом гастрита, который вынужден есть только рыцарей-вегетарианцев и обезжиренных принцесс.

– Если котелок варит, то есть все шансы не остаться голодной, – тоном «не дождетесь» отозвалась я.

– Слушай ты, пигалица! У тебя совесть вообще в курсе, что ты тут вытворяешь?

– В курсе?! – Я вскинула брови. – Да она в доле! И требует себе больше половины!

– Вот и не вгоняй себя в долги. Помирай скорее, пока у меня отчетный квартал не закончился.

– А вы мне за это что? – пошла я на наглость.

– Всё что хочешь! – проскрежетала зубами Хель и тут же добавила: – Но только в пределах возможного.

«Значит, нервный срыв и неприятности», – мысленно расшифровала я столь щедрое предложение и… отказалась.

– Думаешь, ты такая смелая ведьма, которой инквизиторский костер по колено, – зловеще протянула Хель. – Ну-ну…

Я думала, она сейчас наплюет на свой трудовой кодекс Смертей или устав фирмы «Аид и Ко», ну или как там у нее это называется, и замахнется на меня косой. А то и кинет какой-нибудь магической гадостью. Чтоб и успокоить (себя), и упокоить (одну попаданку) разом.

Но нет! Костлявая поступила во много раз хуже: она начала действовать мне на нервы. Хель следовала за мной по пятам, бубня что-то себе под провал носа.

Меня это раздражало. Хотя, может, сказывалась еще и усталость. А еще дико хотелось есть. Побег закончился, и у организма наступил откат. Я шла меж домами сомнамбулой, прикидывая, куда бы мне устроиться на работу. Согласилась бы и прачкой, и судомойкой, лишь бы покормили.

Улица заполнялась шумом, запахами, голосами, толчками спешивших по делам прохожих. Только старик, что шел впереди с клюкой, никуда не торопился. Наверное, потому, что у старости в принципе не особо есть время, чтобы куда-то торопиться.

Задумавшись, я не успела увернуться, как на меня налетел мчавшийся невесть куда господин. Толчок его острого локтя в мою руку, которая рефлекторно согнулась, ударив в ответ, и его злой окрик:

– Куда прешь, голь проклятая! Развелось нищих!