Чародейка на всю голову

Сегодня же была не столь деликатной в формулировках и прямо сообщила, что мне нужно в кустики.

Закончив с походом до ветру (я бдила, чтобы Дьяр отвернулся) и умыванием росой, мы двинулись вниз по склону, по пути перехватывая ягоды земляники и костяники. Не сказать, что от этого голод в животе хоть сколь-нибудь улегся, но я успокаивала себя тем, что желудок не пустой.

А вот к вечеру, когда лес закончился и начались заливные луга высокого разнотравья, мы вышли в долину, где далеко на горизонте сияла огнями дозорных башен разросшаяся до внушительного городка бриталь.

Глава 4

– Лин пять. К часу филина как раз дойдем, – выдал Дьяр.

По моим же прикидкам выходило, что топать до городка километров семь. И я сделала себе пометку, что местные «лины» – примерно тысяча четыреста метров.

В ночи идти оказалось еще неудобнее, чем днем. И как напарник бежал по темени со мной на плечах, да еще в дождь, по скользкой дороге и влажной глянцевой листве? Я и по открытой местности, с одним грузом прожитых в этом мире дней (цельных двух!), под конец плелась нога за ногу.

Когда стены бритали были совсем близко, а расположившаяся под ними то ли деревушка, то ли городские одноэтажные домики с огородами и подворьем – еще ближе, Дьяр обернулся и на мое выразительное сипение уточнил:

– Ты как?

Захотелось ответить кратко: «Как Ленин!» Но озвучила я расширенную версию:

– Жила, живу и буду жить всем назло, даже лежа в стеклянном гробу. Остальное – детали.

– Значит, как зомби, – подытожил напарник, останавливаясь и зорким взглядом осматривая окрестности, купавшиеся в лунном свете.

– И что будем делать? – уточнила я.

– Надо найти кузню.

Что-то в интонации Дьяра подсказывало, что под «найти» подразумевалось ограбить ее на предмет молота с зубилом или топора. Но напарник, как истинный джентльмен, не стал опускаться до банальностей.

Вот только этому гениальному плану вторил яростный собачий лай. Судя по которому, не нам одним пришла идея обзорной экскурсии по местным хозяйствам.

Но мы все же, чуть передохну́в (а я – еще немножко и передо́хнув), двинулись воровать свою свободу. Точнее – добывать орудие для оной.

В первом дворе мы были яростно обгавканы старым, но дюже бдительным псом. Правда, внутрь построек нам, как выяснилось, и не сильно надо: судя по числу глиняной утвари, мы попали во двор гончара. Так что с хвостатым стражем мы расстались почти мирно: выдранный от моей рубахи сучком забора лоскут не считается.

Второй дом мы, не сговариваясь, обошли по широкой дуге, зажав нос: от него несло прелыми шкурами и мокрой шерстью. Примешивающиеся запахи соли и щелочи наводили на мысли, что тут скорее живет не кузнец, а кожемяка.

Так мы миновали с дюжину подворий. Там, где не было собак, на воротах болтались амулеты-висюльки.

«Подделки шарлатана, а не охранки, никакого смертельного проклятья для воров на них нет», – как небрежно отозвался о таких Дьяр.

Посему, махнув на них рукой, напарничек смело заходил во дворы таких домов. И умудрился стянуть из коптильни три кольца колбасы и окорок. Надо ли говорить, что съестного тут же стало в два раза меньше. Я умудрилась съесть цельную копченку. И хотя глаза хотели еще, в меня просто не лезло.

Сразу навалилась сытая усталость. Но расслабляться было некогда, и мы, выйдя из-под тени очередного забора, продолжили поиски. Теперь, правда, дразня дворовых псов еще сильнее – запахом окорока и полумесяца оставшейся колбасы. Провизия, закрепленная в петлю из бечевы, болталась у Дьяра за плечом на манер охотничьего ружья. И он нет-нет да и поправлял сползающую добычу.

А кузни все не было. Я уже начала отчаиваться, когда во дворе крайнего дома, стоявшего почти на отшибе, мы увидели навес с печью и мехами. В горниле тлели прогоревшие угли. Но, главное, рядом с наковальней лежал молот, скупой блеск которого был виден в свете луны.

Мы двигались тихо. Точнее, Дьяр – тихо, а я – двигалась. И, сдается, именно на меня предупреждающе зарычал здоровенный волкодав, выходя из-за угла и позвякивая цепью.

– И что будем делать? – глянув на любовный треугольник мы-молот-псина, вопросила я.

– Давать взятку, – ничтоже сумняшеся, отозвался Дьяр. – В особо копченой форме.

И с этим словами он извлек остатки колбасы. Еды было жаль. Сильно. Но свободы (с учетом того, что мы уже умяли половину провизии) хотелось больше, чем есть. Потому Дьяр кинул волкодаву подачку. Она шлепнулась на землю рядом с мохнатыми лапами.

Пес опустил морду, принюхиваясь к взятке. Потом, подняв лобастую башку, посмотрел на нас. И было в его взгляде такое осуждение: дескать, на что вы, презренные людишки, меня толкаете? Знаете же, что брать мзду – великий грех перед хозяином. Но не взять – еще более великое искушение.

А потом, словно нехотя, прикусил подношение, пробуя его на клык. Причем так лениво, что у меня создалось впечатление: перед нами был ну очень коррумпированный пес! Потому как он не требовал с нас магарыч, а милостиво дал нам возможность на него себя уломать.