Чародейка (СИ)

- Правда? – Блеснула острыми зубками Горивэя. – Ну, и что с того? Гораздо интереснее другое: как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы стравить между собой драгоценных сыночков верного папашиного советника? – Горивэя вновь обнажила ровные жемчужины зубок в насмешливой самолюбивой улыбке.- Мальчишки так носились со своей братской привязанностью. И вот, - готовы вцепиться друг другу в глотки ни на жизнь, а насмерть. Все из-за моей неотразимой персоны! Может быть, это и безнравственно? Но, наверняка, забавно.

Джайна смотрела в сверкающие, лучащиеся смехом глаза и чувствовала, как в груди разрастается ком, состоящий из любви к Горивэи и горечи. Почему при поразительном внешнем сходстве они так мало походили друг на друга внутренне?

- Забавно? - Презрительно выплюнула Джайна. - На мой взгляд, просто отвратительно! - В ответ глаза сестры стремительно потемнели.- Ты коллекционируешь любовников, словно бабочек, - сжала она кулаки.

- Признаюсь, собранную мной коллекцию считаю куда занимательнее насекомых - сладко пропела Горивэя, свистом подзывая к себе лошадь. - Кстати, в нашем трио есть только одна бабочка – это я. – Девушка легко поднялась в седло. – Торопись, не опоздай к вечерней трапезе, душа моя.

Ударив пятками по бокам, всадница заставила лошадь сорваться с места.

«Не оставляй меня одну!», – хотелось крикнуть Джайне.

Но она сдержалась.

Своенравная, капризная Горивэя не могла долго находиться на одном месте. С одним человеком. Ей, словно пламени, необходимы ветер и топливо: чужие страсти, восхищение, любовь, новизна. Бесконечная перемена действия и декораций.

Разве сестра виновата в том, что родилась столь прелестной и переменчивой? Скорее всего - нет. Но… как часто Джайна чувствовала себя брошенной. У неё возникало ощущение, что они бегут, крепко сцепив руки. Вэя ускользает, проходя туда, куда ей, Джайне, дорога заказана. Напрасно биться, будто птица в стекло, тоскуя по ускользнувшему счастью.

Вечная боль в душе. Не преходящая жажда: «Вернись, Вэя! Не беги так быстро - я за тобой не успеваю. Не оставляй меня! Без тебя я - только половина».

***

В холле приятно пахло деревом. Полировка блестела на резных колоннах, поддерживающих высокий свод. Там, наверху, сходились многочисленные лестницы и переходы. Чуть шероховатые доски, навощенные и сверкающие, едва заметно подрагивали при каждом шаге.

Гибкий белый барс, отцовский любимец, соскользнул сверху.

- Отуэй, - позвала Джайна, зарываясь руками в пушистую шерсть.

Барс ощерился. Но положенный богами закон не позволял ему проявить силу и коварство - звери-тотемы не могли не повиноваться воле метаморфов. В полукровке Джайне сохранилось достаточно магии, чтобы Отуэй рычал и скалился, но позволял дуть себе в нос, как послушный котенок.

- Ты опоздала. - Прозвучал за спиной низкий голос.

- Отец? - Обернулась девушка.

- Где твоя сестра?

- Не знаю.

Наривисс подавил готовый сорваться вздох, делая дочери знак поторопиться: ужин вот-вот начнется.

Джайна не забывала: сегодня полнолуние и скоро восход луны.

Пока девушки-служанки готовили наряд, суетились, сновали по комнате, Джайна отмокала в ванной, чуть-чуть смущаясь под пронзительным, откровенным взглядом юноши с портрета, висевшего на стене: Рай Трионский, наследник главы людского клана, почти собственной персоной.

Принц не был красив. Каждая черточка в его лице выдавала недобрую, упрямую натуру: запавшие под высокими скулами щеки, не здоровый, желтоватый оттенок кожи, крючковатый нос, плотно сжатые губы. Хороши были только глаза: большие и темные.

- Любуешься? - В комнату впорхнула уже успевшая переодеться к ужину Горивэя. – Что сказать, душа моя? Чудная у тебя будет судьба. Что может быть лучше - жить в грязных, пропитанных заразой, людских городах?

Нареченная невеста вместо ответа сдула на близняшку пену. Та в ответ чихнула.

- Люди отчего-то видят в этом мрачном мальчике всеобщее спасение.

- Так же, как оборотни видят в нас с тобой - проклятие? – Передернула плечами Вэя. - Очень показательный довод: «Люди видят», – фыркнула она. - Пока вот что-то благодати за этим типом не наблюдается.

- И что о нем говорят? – С живым любопытством поинтересовалась Джайна.

- Если я стану пересказывать, мы наверняка опоздаем. А если мы опоздаем, отец снимет с нас шкурку. Поскольку, в отличие от всех остальных наших подданных, шкурка у нас с тобой в едином экземпляре, можно сказать, мы сильно рискуем.

Наривисс, когда дочери наконец-то соизволили появиться, не одобрительно нахмурился – он не любил опозданий.

Братья Симэрсэт, Рутэн и Винс, в свой черед, проводили шествующую к своему месту Вэю взглядами: Рутэн – гневным и жарким; Винс – задумчивым и строгим. Джайна отметила привлекательность обоих, попавшихся в сачок легкомысленной сестрички, парней. Нужно отдать должное, - Горивэя не разменивается на неинтересных мужчин.

За столом собралась высшая знать клана, как один приходившаяся друг другу родственниками в том, или ином колене.

Стоило принцессам занять места, зазвучал медный колокол, возвещая о начале ритуальной трапезы.