Чародейка (СИ)

Должен оговориться, что нифилимы сами по себе твари не очень воинственные. Их слишком увлекают дела любовные, чтобы они по-настоящему прикипали к делам ратным. Чувственные и привлекательные, они предпочитают игры в манипуляцию, борьбу характеров и страстей - туповатому бряцанию оружием. Но, между тем, потомки небожителей отнюдь не трусы. Если вынудить их драться, то дерутся они более, чем сносно.

Дедуля обломал зубы. Потеряв треть войска, с ужасом готовился к оскудению государственной казны. Горе - павшим. Приходится юлить, скулить, унижаться. Такова плата за непомерные амбиции, не подтвержденные ничем, кроме завышенного самомнения.

Нифилимы отказались от контрибуции. Условием перемирия между двумя государствами стал немыслимый союз – человеческой женщины и нифилима.

Чтобы понять, какого пришлось дедуле, нужно проникнуться чувствами, которые вызывают нифилимы у людей. Пожалуй, даже к вампирам они относятся терпимее. Вампиры – нежить. Нифилимы – нечисть. «Они, как наркотик, разлагают душу. Они - воплощенный в удивительно прекрасную плоть мерзкий дух. Те, кто соприкасаются с нифилимами, теряют себя», - гласят людские легенды.

И все же дед отдал единственную дочь за проклятого. Он на тот момент был ещё сравнительно молод и, скорее всего, рассчитывал на появление законного или незаконного отпрыска, способного лишить меня права на трон. Однако ж, надеждам его не суждено оказалось сбыться.

Не знаю, как складывались отношения родителей поначалу, но к моменту моего появления на свет, они прекрасно ладили. Вопреки распространенному мнению, оказалась, нифилимы способны не только трахаться, но и любить. Родители жили счастливо, в согласии и довольстве. Пока не прибыли эмиссары деда.

Я хорошо помню тот вечер. Ещё бы не помнить?

Мы готовились ужинать. Пламя свечей, возвышающихся в канделябрах над обеденным столом, отражалось в дорогом фарфоре. Золотые ободки на тонком стекле подмигивали, приглашая пригубить вино.

Мне было двенадцать. Меня воспитывал тот, кто поэзию и краски восхода, луну и цветы ценил выше стали, оружия и власти. Я не понял тогда, что породило пронзительный и короткий звук, предшествующий полному уничтожению моего мира.

Взрывались графины с изысканным вином. Распадались фужеры. Падали свечи, заставляя тлеть накрахмаленные скатерти. Пламя перекидывалось на занавески, лизало дорогие полотна лучших живописцев, томики любимых отцовских стихов.

Опрокинутые чье-то равнодушной рукой напольные вазы уронили цветы и под ногами солдатни те, умирая, распространяли сладкие, удушливые запахи.

Стрела с бело-синим опереньем вошла точно в горло Светлой Принцессы. Вечность моя мать встретила удивленным, недоумевающим взглядом. Мне оставалось только радоваться, что она умерла так легко.

Отец не пытался сопротивляться. У нифилимов, если гибнет любимый, второй, как правило, ненадолго его переживает. Это не обычай - физиология такая. Сердечные раны для Крылатого Племени смертельны в прямом смысле этого слова.

Я ненавидел его за то, как он принял смерть – не отведя ни одного клинка, не пытаясь спастись. Я и до сих пор не могу ни понять, ни принять. Он должен был бороться,- за нас, его детей. Сами мы были ещё слишком юны и беспомощны.

Но по обычаю своего порочного племени, отец предпочел сложить крылья и падать вниз, не задумываясь о других.

Они так и остались лежать рядышком, Светлая Принцесса и Нифилим, охваченные пламенем.

А меня и годовалого брата доставили к королю. Высокомерный ублюдок сообщил с большим апломбом, как величайшую милость, что я стану его приемником. После чего меня отправили «получать образование» в Светлую Академию. Слово «Светлое» в этом государстве, как ты могла заметить, приставляется ко всему, что мало-мальски имеет смысл. Предстояло постигать азы людской политики. Чем я и занялся – на свой лад. Прилагая все усилия к тому, чтобы опорочить древнее имя рода, к коему принадлежал, находя в этом мстительную радость.

Моими друзьями становились люди такого сорта, которых я и сам-то вряд ли мог уважать. Я успел потерять счет любовницам. Я предавался пороку без оглядки, без страха и даже особого интереса.

Однажды я познакомился с девушкой, чьими цветами в одежде были бело-синий, - цвета оперенья стрелы, застрявшей в шее матери. Ты же знаешь эту привычку вздорных аристократов, объявлять «своими» тот или иной цвет и тупо повторять его везде, где только можно? И так, - красавица одевалась в сине-белые цвета. Этого хватило, чтобы привлечь мое внимание.

Пары недель оказалось достаточным, чтобы вскружить малютке голову. Сорвав горячие поцелуи с уст невинной девушки, я постарался донести это до её высокопоставленного папочки. Тот, естественно, взбеленился и предпринял попытку прекратить наши отношения. Я предложил «бежать». Но вместо Храма отвез в вертеп и отдал на потребу друзьям-товарищам, коих количество было точно не меньше двух десятков.

Девочка была девственницей…