Чаролом

Стоило Леандре положить голову на подушку, как она уснула. Ей снилось тёмное море и неустойчивая палуба под ногами. Океан бурлил водоворотами. В ста футах над ней в небо вздымался столб дыма, появившийся из ниоткуда. Холокаи и Таддеус тоже были там, оба ужасно сердитые. Потом она очутилась в дральском лесу, прохладном и зелёном. Высоко над головой простирал ветви дуб. Ветер шелестел его листвой. Она была маленькой девочкой, и отцовский голос всё звал её куда-то… звал…

Леандра проснулась. Сон мигом истаял в ничто. Она попыталась его припомнить, но внутри возникло отвратительное, тошнотворное ощущение, словно она чего-то ужасно боялась. Чем усерднее она пыталась вспомнить свой сон, тем быстрее он исчезал из памяти.

Леандра села в постели. Перистые облака, слегка подсвеченные ранней зарёй, плыли по небу. Живот не болел. Однако большая часть её будущих «я» через час испытывала сильнейшее беспокойство. Ах да, пророческое заклинание.

Сегодня утром её что-то огорчит. Скривившись, Леандра потёрла лоб, где должно было находиться богозаклинание. Знай она заранее, что оно собирается будить её на час раньше по утрам, не стала бы его покупать.

Дрюн всё так же стоял на вахте, сложив на груди все четыре руки. Похоже, даже не пошевелился за ночь. Интересно, о чём думают боги, когда вот так застывают?

В надежде вновь уснуть Леандра плюхнулась обратно в тёплую постель, всё ещё раздражённая богозаклинанием. Однако через минуту почувствовала, что мочевой пузырь, как назло, полон. Пришлось сбегать на горшок, прежде чем вновь вернуться под простыни. Но лишь для того, чтобы понять: она не может перестать думать о том, из-за чего именно ей предстоит поволноваться через час. Без толку проворочавшись с боку на бок, она окончательно отказалась от надежды уснуть и вышла на террасу.

Утро помрачнело. Над островом повисла брюхатая туча. Леандра посмотрела на воду и заметила первые дождевые капли. Тёплый тропический ливень.

Был прилив, факел давно догорел. Вглядевшись в прозрачные воды, Леандра содрогнулась, увидев огромное тело, проплывшее между корпусами лодки, в которой она опознала свой катамаран. Кошмарное создание описывало круги по Затону, отчего вся его поверхность покрылась бурунами и водоворотами.

Леандра кинулась к верёвочной лестнице.

– Мне пойти с… – начал, было, Дрюн, но она не дала ему договорить.

– Оставайся здесь. Я скоро за тобой пришлю.

Спустившись по лестнице, она заторопилась по дощатому настилу. К тому моменту, когда она спустилась к докам, Холокаи уже сидел на краю. Мокрый, голый, в человеческом обличии. Он тяжело дышал, но улыбался.

– Быстро я, да? Я же тебе говорил, что моя сила растёт. Думаю, число верующих в меня увеличилось. Но я так голоден, что могу есть три дня подряд.

– Ничего не попалось на зуб на обратном пути?

Обычно Холокаи возвращался из долгого путешествия с желудком, набитым тюленями.

– Времени не было, – покачал он головой. – В пяти милях от Лазоревого пролива я несколько раз обошёл вокруг прибывающего корабля южан. Но стоило мне к нему приблизиться, как я кого-то там пробудил. Никогда прежде не встречал такого. Эй, Леа, в следующий раз предупреждай, что отправляешь меня оседлать прилив, – он засмеялся.

– О чём ты? – живот Леандры болезненно сжался.

– Ну… ты знаешь, каково это. Находясь в своей стихии, я могу чувствовать другого, подобного мне. Мне не нравится приближаться, но, может быть, не нравится мне одному, понимаешь?

– Холокаи, – не выдержала Леандра, – кого ты почувствовал? Другого бога?

– Да, что-то в этом роде, – его лицо сделалось задумчивым. – Только, по-моему, это не бог. Забавно, но его присутствие было похоже на… похоже…

– Ты всплывал на поверхность? – Живот окончательно скрутило.

– На краткое время, чтобы одним глазком поглядеть над водой. Временами эти южные парни воображают себя мастерами-гарпунщиками, а я… Я голоден, конечно, но не алчен, – он поморщился, видимо, вспомнив, как в последний раз проглотил моряка.

– А название корабля, Кай? Ты его разобрал? Такая большая золотая надпись на борту.

Холокаи нахмурился. Когда его глаза чернели, чтение не было его сильной стороной. Наконец, он произнёс:

– «Острая королевская пика».

Леандра застонала. Её родители полюбили друг друга в остроземском городе Авил во время политических интриг, в которых было замешано воздушное судно «Королевская пика».

– Леа, знаешь, на что было похоже присутствие существа, которое я почуял? Да знаешь, знаешь, сама же мне рассказывала. Думаю, это было похоже на…

– На дракона? – предположила Леандра.

– Как догадалась?

Леандра по слогам, как может только рассерженный, но уже выросший ребёнок, произнесла:

– Ма-ма.

Глава 7

Никодимус и неодемон с лицом его дочери непонимающе смотрели друг на друга.

– Твоей дочери? – переспросила Речная Воровка.

– Ты… – Никодимус запнулся. – Ты олицетворяешь её?

– Леандру Марку? Хранительницу Иксоса? То есть у неё моё лицо?

– Нет, это у тебя – её.

Речная Воровка прищурилась, словно до неё вдруг что-то дошло.

– Значит…

Все шесть рук сжали ножи.