Чаромора

И он стал писать портрет Чароморы. Вокруг неё он нарисовал цветущие подснежники и расправляющих крылья лебедей. А стояла она на белом морском песке, усеянном розовыми ракушками и зелёными водорослями. Чаромору он изобразил так, чтобы отблески вечерней зари падали на морщинистое лицо, и на картине щёки её нежно румянились.

Чароморе картина очень понравилась. То и дело подходила она поглядеть на свой портрет и почти совсем перестала заглядывать в зеркало. И однажды утром она сказала Трумму:

— Ну и ну! Ты, кажется, так и не понял, кого взял в жёны.

— Я прекрасно знаю, кто моя жена, — ответил Трумм, — но что с того?

Чаромора горько вздохнула.

— Ты даже не видишь, какая я на самом деле, — сказала она. — Ох, кажется, я околдовала тебя и привязала волшебными лентами к своему острову.

Весь день Чаромора была не в духе и колючая, как ёж.

Назавтра, только Чаромора проснулась, к ней подошёл капитан Трумм.

— Иди же скорей, посмотри! — воскликнул он.

Вид у капитана был такой счастливый и довольный, что Чаромора, не говоря ни слова, последовала за ним.

Трумм повёл Чаромору к своим грядкам. Каждое брошенное им в землю семя пустило крохотный зелёный росточек.

— Взгляни, все семена взошли! — ликовал капитан.

— Ну-ну, — сказала Чаромора, внимательно рассматривая грядки. — Это лопух. Ты посеял семена слишком часто, у лопуха вырастут широкие раскидистые листья.

Трумм присел на корточки и пальцем осторожно погладил каждый росточек.

— Это я пробудил их к жизни! — воскликнул он счастливо. — Взял в тёмном шкафу сухие семена, вынес их на свет и зарыл в землю. Благодаря мне они ожили! Ведь я совершил настоящее чудо!

— Ну-ну, — пробормотала Чаромора угрюмо. — Тоже мне чудотворец!

Целый день она хлопала дверьми и окнами и швыряла всё, что попадалось ей под руку. А Трумм сидел на огороде и рисовал едва проклюнувшиеся росточки своего лопуха.

Вечером, сметая в кучу разбитые и поломанные ею вещи, Чаромора укоризненно произнесла:

— Видно, пора и мне отправляться в путь и заняться моими делами.

Трумм был так глубоко погружён в свои мысли, что только пробормотал:

— Конечно же, дорогая Эммелина.

— Может, мне уж и не возвращаться на остров?! — проговорила Чаромора дрожащим голосом.

Но капитан словно и не слышал её.

— Ты заметила, насколько они подросли за сегодняшний день? — восторженно спросил он.

Такое равнодушие оскорбило Чаромору до глубины души. Ах, значит, для Трумма какие-то лопухи важнее! Едва сдерживая слёзы, Чаромора принялась надувать свой воздушный шар, надула его и поднялась в воздух. Она так горевала, что даже не обратила внимания, куда и с какой силой дует ветер, чтобы приноровиться к его порывам. И ветер бросал и трепал её, как хотел. Но Чаромора и этого не замечала, она только всхлипывала время от времени, вспоминая о своей обиде.

Ветер гнал шар Чароморы над морем. Он занёс её в тяжёлые грозовые тучи, и старуха промокла насквозь.

— Вот простужусь и заболею воспалением лёгких, — обиженно бормотала она себе под нос. — Тогда-то Трумм поймёт, кого потерял.

Внезапно вокруг Чароморы засверкали яркие молнии. Воздух содрогнулся от раскатов грома.

— Ах, какая дивная гроза! — закричала Чаромора, перекрикивая раскаты грома. — Поделом Трумму, если в меня попадёт молния!

От грозы на сердце у Чароморы немного полегчало. К тому времени, когда ураган скрылся за горизонтом, настроение у неё стало вполне благодушным.

Теперь Чаромора уже принялась осматриваться, куда это её занесло. Внизу простиралась безжизненная пустошь, покрытая пеплом и грудами шлака. И она снова загрустила.

— Ах ты моя горемычная! — проговорила она дрожащим от обиды голосом. — Знал бы бедняжка Трумм, куда тебя забросило!

Длинные трубы извергали в темноту ночи раскалённое дыхание. С разлёту Чаромора зацепилась за самую высокую трубу и повисла на её зубчатом краю. Над трубой клубился мерцающий искрами ядовитый дым. Время от времени из дыма всполохами вскидывались яркие багровые языки пламени.

Чаромора почувствовала, что ей нечем дышать. Она высунула голову из облака дыма и глотнула свежего воздуха. Верёвки, которыми Чаромора привязалась к воздушному шару, перегорели, воздух с шипением вырвался из шара, и пустая оболочка упала вниз, в недра трубы.

Из трубы снова вырвалось пламя и обдало Чаромору обжигающим жаром. Одежда на Чароморе, тихо потрескивая, начала тлеть. Дым обволок её густой пеленой, и у ведьмы помутилось сознание, но, превозмогая себя, она стала перелезать через край в трубу — должна же она была найти свой шар!

От жалости к себе и Трумму Чаромора громко зарыдала. Сердце её смягчилось, все обиды улетучились. Но она уже висела внутри трубы и могла в любую секунду рухнуть вниз, в бушующий огненный смерч.

— Этак ты и взаправду сгоришь в огне, — прохрипела она. — И никто никогда не узнает, куда ты подевалась. Ох, мой милый Трумм, на кого же я тебя покину! Что за напасть, зачем я только полезла в эту трубу!