Чаропад

— Как знать. Он может образумиться. И даже если не образумится, разве у тебя есть время переживать за оборотня с дурным характером? Или о платье? У тебя даже не было времени найти платье.

— Ты действительно считаешь, что у него дурной характер? — Я остановилась в коридоре. — Скаут, я совершаю огромную ошибку, даже просто разговаривая с Себастьяном? Это просто информация — он не собирается переманивать меня с одной стороны на другую. Я умная девушка; я могу принимать решения самостоятельно.

— Я знаю, что можешь. Но Джейсон не считает, что есть какой-то выбор. По его мнению, есть очевидное добро и очевидное зло, и нет никакой середины. Ты ведь понимаешь, что из-за того, что ты общалась с Себастьяном, его конкретно переклинило? Он не понимает, как ты могла такое сделать, если ты действительно из хороших парней…

— И это заставляет его задуматься, действительно ли я из хороших парней, — закончила я.

— Ага, думаю, так и есть.

Мы снова продолжили идти. Чувствуя себя полностью отвергнутой, я пнула ржавый кусочек металла на земле. Он отскочил в темноту.

— Ты задаешься вопросом, из хороших ли я парней?

Чтобы ответить, ей потребовалось пугающе много времени.

— Я хочу думать, что ты из хороших парней. Но ты должна сама принимать такое решение. И, может быть, понятие «хороший парень» не для всех одинаковое. Для членов Общины оно одно, а для нас другое. Поэтому, возможно, для некоторых Адептов оно не такое, как у других.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Но я знала, что чувствую.

— Никто не имеет права брать то, что им не принадлежит, — сказала я. — И это включает в себя кражу душ или энергии, или что бы там ни забирали Жнецы. Но я не росла среди этого, Скаут. Для меня это ново, и единственное, что знаю, я почерпнула у других людей. Вы говорите, что Жнецы плохие, и я вам верю. Но я также думаю, что здесь происходит что-то большее, чем нам говорят. Нечто большее, чем Жнецы — плохие, Адепты — хорошие. И я считаю, что нам нужно выяснить, что это.

Думаю, ей тоже нужно принять решение. Я разрушила ее мир, заставила задуматься о том, о чем она, скорее всего, думать не хотела — о возможности того, что та правда, которую она знает, может оказаться не совсем правдой. Это риск, на который я пошла, рассказав ей о том, как к этому отношусь. Я могла только надеяться, что она достаточно сильна, чтобы взять это препятствие вместе со мной.

— Когда я впервые поняла, что могу плести заклинания, — произнесла она, — мои родители пришли в ужас. К счастью, Анклав нашел меня довольно быстро после того, как проявились мои силы. Они хорошо ко мне относились, и то, что они говорили, имело смысл, понимаешь? Но мне также говорили, что Жнецы плохие. Плохие без исключения. Всегда самовлюбленные. Я не хочу думать, что тут все запутаннее, чем кажется. Не хочу думать, что мир — это гигантская серая дыра, и невозможно отличить добро от зла.

Она вздохнула и посмотрела на меня.

— Но это не лучший способ прожить жизнь, и это не может быть лучшим способом провести несколько лет, имея такую силу. Если ты так считаешь, то я с тобой. Я не хочу быть частью команды просто потому, что это команда, в которой я выросла. Я хочу быть частью команды, потому что это правильная команда.

— Ты же понимаешь, существует риск, что такой нет. Существует риск, что мы выясним что-то, чего не хотим знать.

Она кивнула, и тогда я поняла, что она в деле.

— Тогда давай выясним.

* * *

Я знала, что Джейсону нужно время и пространство, но это не значит, что меня не пугает тот факт, что он ушел. Я проверяла телефон каждые несколько секунд, надеясь, что увижу сообщение, где говорится, что он поспешил с осуждением и сожалеет, что оставил меня плакать в туннеле.

Но мой телефон молчал.

Когда мы удостоверились, что дверь туннеля надежно заперта, то направились наверх в свои кровати.

— Долгая ночь, — сказала я после того, как пошла за ней в ее комнату и закрыла дверь от любопытных фиф.

— Очень.

— Как думаешь, Джейсон выйдет с тобой на связь?

— Прямо сейчас я действительно не знаю.

А я настолько на него разозлилась за то, что он ушел, поэтому даже не была уверена, волнует ли меня это.

— Знаешь, что нам нужно сделать?

— Что же? — спросила я, но она начала рыться в своей сумке-почтальонке. Она вытащила дешевый блокнот на спирали и ручку, а затем сняла колпачок.

— Начинаешь писать роман?

— Ха-ха-ха, Паркер. И когда-нибудь начну, но не сегодня. Он будет называться «Злая Ведьма Среднего Запада».

— Скажи, что ты шутишь.

Выражение ее лица сказало, что она вполне серьезно. А это печально, очень, потому что название просто ужасное.

— Это что, типа, твои мемуары или что-то в этом роде?

— Будут ими, — ответила она, садясь на кровать. — Но я, понятное дело, не смогу их написать, пока люди не узнают, что мы на самом деле существуем.

— Таким образом, они не посчитают это фантастикой?

— Именно, — ответила она, наведя на меня свою ручку. — Но дело не в этом. Мы займемся кое-чем веселым, Паркер. Мы напишем список.

— Это, должно быть, самая скучная идея, которую я когда-либо слышала. Список чего?