Чароплет

– Я не слышу, – сказала Франческа. Сайрус вздрогнул, словно она крикнула ему прямо в ухо. Может, действительно крикнула. Она не разбирала, с какой громкостью говорит. – Я оглохла.

Сайрус обратился к Шеннону. От лба старого магистра к Азуре перекинулся мостик золотистого текста. Фамильяр уставился на Франческу.

Сайрус по-прежнему прижимал ее к себе, но у нее начали подкашиваться ноги.

– Я, пожалуй, сяду, – заявила она, опускаясь на землю. Лесная подстилка встретила ее холодом.

Учащенно дыша, Франческа закрыла глаза и зарылась пальцами в мягкую темную землю. Совсем недавно она думала, что умерла, и возводила хулу на Создателя. Теперь же, когда сознание снова принадлежало телу, ее охватил страх перед еще не свершившейся смертью.

Мир был невыразимо прекрасен – земля под ногтями, запах прели и зелени. Ладони Сайруса на ее плечах. Франческа посмотрела ему в лицо, в распахнутые шире некуда глаза, на острую черную бородку, на смуглые скулы…

Он был прекрасен. И от этого слезы полились с удвоенной силой.

Мир так чудесен, а она его чуть не лишилась. В груди стало больно. Франческа почувствовала себя ребенком. Одно потрясение, схлынув, сменялось другим. Она снова закрыла глаза, и Сайрус крепче притянул ее к себе. От мыслей о смерти накатывали рыдания. Сайрус принялся баюкать ее, и Франческа покорно качалась в его руках, пока не унялись судороги в груди. Она утерла нос и почувствовала странное умиротворение, которое способны дать лишь полчаса самозабвенных рыданий.

Разлепив ресницы, она вновь увидела лицо Сайруса. Он отер мозолистыми большими пальцами слезы с ее щек. Франческа взяла его за руку. Такая теплая, такая настоящая ладонь. Сайрус поцеловал ее в висок. Она обвила его руками за шею и прижалась всем телом.

Потом она заметила Никодимуса, который сидел на огромном корне, рассыпав волосы по плечам. Грудь и живот блестели от пота, оливково-коричневую кожу испещряли багровые рубцы – не иначе как отрывал татуировки с хтоническими заклинаниями. Двухдюймовый порез на груди сочился кровью. Шею и безбородое лицо покрывали брызги какой-то черной краски. «Незначительные повреждения, срочного вмешательства не требует», – по целительской привычке машинально отметила Франческа. У ног Никодимуса пристроились три кобольда, Шеннон стоял рядом. Все говорили.

– Сайрус, что произошло? – спросила Франческа как можно тише. Его губы беззвучно зашевелились. – Я тебя не слышу, – прошептала она. – Я оглохла.

Сайрус обернулся к Никодимусу. Все взгляды вдруг сосредоточились на Франческе. Шеннон, подойдя, протянул ей золотую фразу. «Вы ранены?» – перевела она.

– Нет.

Тогда Шеннон вручил ей целый абзац. «Вас схватил Саванный Скиталец. Никодимус видел, как между ним и вами что-то мелькнуло, прежде чем он до вас добрался. Мы опасаемся, что эта тварь как-то на вас воздействовала».

– Со мной все в порядке, – заверила Франческа. – Если не считать временной глухоты.

Шеннон что-то произнес встревоженно.

– Что?

Помедлив, он протянул ей еще фразу. «Мы не уверены, что временной».

Франческа выпрямилась.

– Почему?

«В присутствии Скитальца оглохли все, кроме Никодимуса, но у нас слух уже восстановился. Может быть, у вас имеются еще симптомы?»

«Никаких», – написала она в ответ и поднялась на дрожащие ноги.

– Все хорошо, – произнесла она вслух.

Перед ней вырос Никодимус, на лице которого читалось подобие сочувствия и жалости.

– Я же сказала, все в порядке! – вскипела Франческа.

Никодимус с Сайрусом вздрогнули. Видимо, громковато вышло. Теперь рядом оказался Сайрус. Что они все уставились на нее, как на покалеченную собаку?

– Не надо… – понизила голос Франческа. – Оставьте меня в покое.

Но Сайрус с Шенноном, наоборот, подошли еще ближе, переговариваясь между собой, а Никодимус заглянул ей в глаза – словно ища там что-то. Франческа посмотрела умоляюще, он понял и отвел взгляд. К нему обернулся сперва Шеннон, потом Сайрус. Кажется, спорят. Шеннон шагнул к Никодимусу, Сайрус коснулся Франческиной щеки и быстро зашевелил губами.

– Я не слышу! – огрызнулась она, и глаза вновь защипало от слез.

Сайрус вопросительно изогнул брови. Владея лишь сарсайей, он не мог воспользоваться ни другими магическими языками, ни общим, чтобы переписываться рунами. Кажется, снова что-то говорит. Он потянулся к ней, но Франческа отдернула руку.

– Проклятье, я тебя не слышу! – рявкнула она и отошла на другой край волшебного круга. К счастью, Сайрус за ней не потащился.

Избавившись наконец от жалостливых взглядов, Франческа всей душой понадеялась, что никогда не заставляла пациентов чувствовать себя так, как только что заставили ее. Перед глазами замелькали изощренные способы довести до сведения этих мужчин – нет, всех мужчин на свете! – что понимания Всевышний им отмерил не больше, чем котлу с кипящим клеем.

Слезы вдруг вновь хлынули потоком, а руки задрожали. Франческа сосредоточилась на том, чтобы унять прерывистое дыхание и судорожные всхлипы. Ее пугало и унижало, что она не чувствует, слышна ли ее истерика остальным. Постепенно дыхание успокоилось, и Франческа занялась слухом. Точнее, его отсутствием.