Чарослов

— Что ж, тогда давайте поговорим о разных магических языках. Три языка используются всеми магическими сообществами и потому известны как «общие языки». Джежунус — первый из тех, которые вам предстоит изучить. Несмотря на относительную слабость общих языков, не стоит их недооценивать. Любой, кто свободно владеет общим языком, может научить ему другого чарослова. — Он поднял вверх палец. — Впрочем, как будущие волшебники вы гораздо больше времени потратите на освоение языков, которые мы называем «высшими». Все высшие языки контролируются особыми магическими сообществами. К примеру, мы, волшебники, контролируем нуминус и магнус. В отличие от общих, высшим языкам не всякого обучишь. Я владею и нуминусом, и магнусом, но, чтобы научить вас, мне понадобилась бы помощь магического артефакта — так называемого великого тома. — Нико стал расхаживать взад-вперед по классу, для начала направившись к двери. — Великий том — это массивный гримуар необычайной красоты. Войдя в контакт с томом, могущественный чарослов может овладеть высшим языком. В настоящее время существует лишь три великих тома магнуса и три — нуминуса. Одна из пар хранится здесь, в Звездной академии… Так вот, эти артефакты крайне важны, поскольку…

Щеки Нико обдало жаром. Он остановился и только тогда заметил легкое дрожание воздуха в нескольких шагах от двери… Еще один шпион? У него внутри все сжалось. Второй стражник? Или за ним следит кто-то еще?

Он выбросил эти мысли из головы и повернулся обратно к классу:

— Простите. Как я и говорил, тома крайне важны, поскольку с их помощью магические сообщества контролируют использование языков. Представьте: даже если вы свободно владеете нуминусом или магнусом, вам не удастся переметнуться в другой лагерь и обучить жрецов или гидромантов нашим высшим языкам. Без великого тома это невозможно. Правда, вы по-прежнему сможете творить для них волшебные заклинания; потому-то Орден и охотится на беглецов. — Он на миг прервался, чтобы вынуть руки из рукавов. — А сейчас небольшой наглядный пример. Я только что начал создавать руны для простенького предложения на магнусе. Я образую их здесь, в сгибающих мышцах предплечья. Теперь растущее предложение перетекает в мой сжатый кулак. Прежде чем стать активным, заклинание должно принять определенную форму, и я ему в этом помогаю. Кто видит руны? Поднимите руки.

Несколько детей, Деррик в их числе, вскинули руки.

Нико улыбнулся и зацокал языком:

— Тс-тс-тс. Все, кто сейчас тянет руку, врут. Чтобы видеть руны магического языка, необходимо в совершенстве им владеть.

Класс прыснул со смеху, причем громче всех смеялся Деррик. Когда дети успокоились, Нико продолжил:

— В любом случае, распахивая ладонь… вот так… я выпускаю заклинание. Если бы вы свободно общались на магнусе, то увидели бы сияющую строку серебряных рун, плывущую в воздухе, словно лента на ветру. — Он пристально посмотрел на учеников. — Когда я сотворил заклинание, кто-то из вас мог услышать звон далекого колокольчика или почувствовать легкую тошноту. Кому-то могло показаться, что в комнате потеплело или что свет стал ярче. Это не совпадение. Вы почувствовали мои чары, и ваше подсознание постаралось, пусть и несколько бессистемно, их интерпретировать. А все потому, что чувствительный к магии разум заменяет восприятие незнакомого или скрытого магического текста одним из привычных чувств. Данный феномен известен как синестезия. Слово трудное, незнакомое. Я хочу, чтобы все произнесли его вслух вместе со мной: си-нес-те-зИ-я. — Класс откликнулся монотонным эхом. Нико кивнул. — Большая часть синестетических реакций остается незамеченной, если только чарослов сам их не отслеживает. И сами реакции также уникальны — то есть каждый чувствует что-то свое.

Девочка с короткой стрижкой подняла руку.

— А у вас какая реакция?

Нико бросил взгляд на окно.

— Рядом со скрытыми заклинаниями у меня начинают гореть щеки. Что-то вроде румянца. Кстати, у большинства студентов уходят годы на то, чтобы определить свой тип синестезии. Поэтому не расстраивайтесь, если у вас не сразу получится…

Он замолчал. Может, не стоило упоминать собственную синестетическую реакцию? Теперь все его лицо пылало, сердце колотилось, а в голову лезли мысли о затаившихся стражниках.

Он обернулся к двери и подскочил, увидев мужчину в черном. Вошедший кивнул Никодимусу:

— Скажите, когда закончите, я должен проводить учеников обратно в башни.

— О, — только и сумел смущенно выдохнуть Нико, который признал в незнакомце одного из воспитателей первоклашек. — Конечно. Мы уже заканчиваем.

Жар медленно отхлынул от щек, и сердце забилось ровнее. Он повернулся к классу:

— Что ж, я вас поздравляю. Вы пережили мою первую лекцию. А теперь, пожалуйста, постройтесь в ряд у двери. Вас заберет воспитатель… А с тобой, Деррик, я хотел бы поговорить отдельно.

Возбуждение от проведенного урока рассеивалось, и Нико все чаще тер глаза, чувствуя себя совершенно разбитым. Он гадал, кто мог подсматривать за его лекцией и какое впечатление он на них произвел.

— У меня неприятности? — спросил мрачный голос.