Чаровница

В отличие от Монфора, она своей женской интуицией предчувствовала какую-то неприятность, подвох. Она не питала иллюзий насчет Ашборна, более того, зная, насколько изобретателен его ум, от страха пыталась угадать, что он выкинет.

Ее внутреннее волнение нарастало, но она, умело притворяясь, выглядела безмятежно веселой. Но ее веселость резко поубавилась, как только она заметила, что Ашборн двинулся в ее сторону.

В этот миг она пила лимонад в компании с Бекингемом и Лидгейтом и чуть было не поперхнулась. Ашборн, высокий, худощавый, проходил сквозь толпу легко, как нож сквозь масло.

Она быстро проговорила:

– Бекс, ты пригласил меня на следующий танец.

Тот взглянул на нее ошарашенными глазами: Бекингем совсем не танцевал.

– Нет-нет, и не проси.

Сесили повернулась к Лидгейту и взяла его за руку:

– Значит, ты, Энди. Ты будешь моим партнером во время вальса.

Лидгейт, кузен, смерил ее насмешливым взглядом:

– Черт побери, танцевать с кузиной два раза за один бал – это дурной тон. У меня есть репутация, и мне не хотелось бы ее портить.

Лидгейт окинул гостей внимательным взглядом:

– Интересно, кто этот счастливец, кто так сильно напугал тебя?

– Энди, пожалуйста, – взмолилась Сесили.

– А-а, Ашборн, очень рад. – Бекингем поклонился, делая вид, что не замечает недовольства кузины. – Пришли пригласить на танец?

Сесили метнула на Бекингема такой взгляд, что если бы он мог убивать, то тот тут же пал бы бездыханным.

Ашборн смотрел на Сесили.

– Совершенно верно! – Он протянул к ней руку. – Леди Сесили?

Энди почти силой вырвал бокал лимонада из пальцев кузины и слегка подтолкнул ее вперед.

– Не тревожьтесь за нас, дорогая кузина. Ступайте танцевать.

У Сесили, брошенной своими ужасными родичами на съедение Ашборну, не оставалось ничего иного, как подчиниться. Она робко, почти невесомо, прикоснулась пальцами к его руке.

В его глазах заплясал насмешливый огонек.

– Я польщен.

Боже, он еще смеет смеяться над ней!

Этот бал, вне всякого сомнения, стал для Сесили самым длинным и тяжелым в ее жизни. Сердце так колотилось в груди, как будто хотело выпрыгнуть, а горло так перехватило, что она не могла вымолвить ни слова.

Почему раньше она никогда не обращала внимания на то, каким чувственным, каким интимным танцем является вальс? Там, в саду, наедине с ним в беседке она чувствовала себя в опасности. Но, как оказалось, она была не в меньшей опасности здесь, посередине освещенной множеством свечей залы, на виду у множества гостей.

Сильные ловкие руки Ашборна бережно обхватили ее, она положила правую руку ему на плечо, и они закружили в вальсе.

Он держал ее в руках, словно перышко, что одновременно и пугало, и восхищало Сесили. Хотя она думала больше о другом: о том, чтобы, кружась и вращаясь, быть от него как можно дальше или, вернее, не сужать круг из сплетенных рук, который разделял – или соединял, смотря как считать, – их танцующие фигуры. Поймав себя на этой мысли, Сесили смутилась, ей стало стыдно за свою робость, или точнее трусость. Решительно вздернув подбородок, она посмотрела ему прямо в лицо и опять растерялась. Она тут же вспомнила о поцелуе.

Ее охватило желание – это было глупо, смешно и досадно. Она попыталась подавить его, но чем больше старалась, тем сильнее оно давало о себе знать. Крайне не вовремя, и крайне неудобно!

Сесили пыталась успокоить себя тем, что это всего лишь физическая реакция организма, своего рода аппетит, сродни голоду или жажде. Разве Джейн не объясняла ей когда-то, что мужчины могут испытывать желание, не испытывая при этом любви?

Точно так же это, должно быть, относится и к женщинам. Разве могла она любить Ашборна, особенно сейчас, когда он смотрел на нее в присущей ему несносной манере, так, как будто знал, что творится внутри ее?

– Перестаньте глядеть на меня такими глазами, – прошептал он, мило улыбаясь, словно говорил комплимент. – О нас пойдут сплетни.

Сесили едва не оступилась:

– Какими глазами? Что за сплетни?

– Вы смотрите на меня так, как будто думаете, поцеловать меня или убить. Дорогая леди Сесили, вам пора смириться с мыслью, что вы никогда не выйдете замуж за Норланда.

Нацепив на лицо светскую улыбку, Сесили, как можно непринужденнее, проговорила:

– Глубоко заблуждаясь, вы начинаете говорить дерзости. Это не только невыносимо, но и неприлично.

– К сожалению, это не настолько неприлично, насколько бы мне того хотелось. Но ведь я обещал вам вести себя хорошо на людях, разве не так?

– Вам повезло, что нас окружает толпа гостей, в противном случае я стукнула бы вас по носу, – с очаровательной улыбкой произнесла Сесили.

Ашборн усмехнулся:

– У вас будет прекрасная возможность поупражняться в кулачном искусстве во время званого вечера, который я намерен устроить в своем загородном доме на следующей неделе.

– Но для этого вам понадобится заручиться согласием Монфора. – Сесили боялась, что Монфор даст разрешение, и одновременно ей очень хотелось быть на этом вечере.

– Монфор согласится, – небрежно промолвил Ашборн, вращая партнершу. – Я позабочусь об этом.