Чарующее зазеркалье

–Иди-иди, только куда? А за доставку домой придется заплатить…собой.

Ответом была пощечина, и, если бы Вэд не стал между нами, я расцарапала бы каждый кусочек его наглого лица. Но, став между нами, Вадим неожиданно поцеловал в губы Макса. Тот от неожиданности чуть не умер на месте. А когда Вэд отпустил его, Макс ещё секунды три приходил в себя, а потом бросился на француза с кулаками:

–Мерзавец! Мало того, что увёл у меня девчонку, так теперь и…

Максимилиан остановился, вероятно, осознав, что говорит на каком-то совершенно незнакомом ему языке. Подумав секунду, он обратился ко мне:

–Что это? Что это я говорю?

–Глупости, как всегда. Ты теперь владеешь языком местного населения. Поцелуй мистера Орлеански даёт такую возможность, – я не успела договорить, потому что он закрыл мой рот губами. Поцелуй был таким долгим, что я даже подумала, что задохнусь, но вместе с тем никогда ещё я не чувствовала такого наслаждения. Не выпуская меня из своих объятий, Макс взмолился:– Прости меня! Прости меня, прости, моя девочка, – и он продолжал меня целовать, пока, наконец, я не сдалась.

–Ох уж эти русские, – закатил глаза Вэд.

–Ну и пусть говорит, – сказал Максимилиан, всё ещё не выпуская меня, хотя я уже и не сопротивлялась.

–И всё-таки, макс, признайся, что ты ревновал меня к Вэду?

–Да, милая.

–А ведь обещал этого не делать, помнишь?

–Да, милая.

–Но я не обижаюсь.

–Да милая.

Дождь со всех сторон хлестал целующуся парочку, но для них он перерастал в блаженство, и лишь раненный Вадим, пытавшийся укрыться в наспех сооруженной палатке, звал их под крышу, угрожая простудой, но и он ничего не значил для тех, кто только что склеил разбивающееся счастье. И кто дорожит им теперь больше, чем жизнью.

–Он ваш муж? – спросил Вадим меня, когда всё-таки насквозь промокшие мы забрались в палатку.

–Нет, но я люблю его.

–Понятно, – он помолчал секунду, а потом вновь заговорил, только на другую тему. – странно. Я давно нахожусь в горах и почти никогда ещё не видел дождя, такого дождя. Тем более на высоте восьми тысяч футов.

–О чём говорите? – спросил Макс, заходя в палатку. Он привязывал лошадей и лечил ноги Марты. – Боюсь, что надолго мы здесь не задержимся, более того, в уже нескольких милях от нас племя кхамба, а это очень опасно при нынешних обстоятельствах.

–Я так и не понял, почему они преследуют вас, – вмешался Вэд. Макс посмотрел на меня:

– У них личный интерес.

Француз перехватил этот взгляд и, вероятно, всё понял.

–Максимилиан, милый, ты так вымок, – я поправила его волосы и чмокнула в губки, – я пойду собирать вещи. Не протестуй, я так хочу.

Максу ничего не оставалось, кроме как согласиться, но лишь только я вышла из палатки, он схватил Вадима:

–Не смей даже прикасаться к ней. Елена не для тебя, и не пялься на неё так, понял? Я спрашиваю тебя: «Понял?»

–Да, да, осторожней с рукой.

–Мы едем в Лонгдо ещё два дня. Потом всё. Я простил тебе один поцелуй, но не больше. Она моя, моя, понял? – Макс отпустил его.

–Но Елена же не принадлежит тебе, она же даже не жена. И если мне захочется…

–Не захочется. И ещё. Тебе мало моих кулаков в детстве, Вэд, ну так слушай, трус, эта женщина никогда даже не посмотрит на такое ничтожество, как ты. Запомни мои слова. А пока что собирайся, выезжаем через 10 минут.

Глава IX. Ради нежности

– До встречи с Джанет оставалось ещё два дня. Но мне казалось, что они длились вечность. Мелкий дождь, не кончающийся ни днём, ни ночью, постепенно переходил в снег, свирепые горные ветры становились всё сильнее по мере нашего продвижения в горы, от них болела голова и холодела душа. Через несколько часов я перестала чувствовать руки и ноги, а потом всё остальное. Казалось, что я примёрзла к седлу коня Максимилиана и только это, а также заботливые руки сидящего сзади мужчины удерживали меня в седле. В какой-то момент я начала осознавать, что лечу по воздуху. Моя душа поднялась над землей, оставила тело и теперь неслась над нашим маленьким караваном. Я видела и свою кобылу Марту, хромающую на одну ногу, но покорно несущую нашу поклажу, и коня мистера Орлеански, названного в честь своего дикого темперамента Ураганом, или просто Ури. И что странно, я знала, что Вадим понимает меня, может со мной разговаривать, а Макс нет.

Временами ясность сознания возвращалась ко мне, душа вновь оставляла простор неба, я начинала бредить, и тогда Максимилиан нежно целовал меня в висок, заставляя очнуться. Но лишь на одно мгновение, потому что потом я опять закрывала глаза и поднималась в небо. Мне хотелось лететь в просторы безграничной синевы, хотелось свободы и знания, я чувствовала, что там есть счастье, есть блаженство, но что-то не отпускало меня, заставляло, как послушную рабыню, следовать за караваном. Это был Максимилиан, и душа повиновалась ему.

Когда, наконец, лошади остановились (вероятно, Макс, ведший караван, решил сделать перерыв), я вернулась на землю в тело Елены. Надолго ли? Это будет зависеть от них.